Если читать произведения писателей вдумчиво, разбирая их смысл, то мы увидим, что это не просто тексты, а поучительные работы. В них на примерах героев своих произведений писатели раскрывают проблемы и призывают нас подражать положительным героям, либо же наоборот делать выводы о том, как поступать не нужно. Таким примером является работа Островского Свои люди — сочтемся, которой для читательского дневника, мы предлагаем вашему вниманию. Она показывает к чему приводит эгоизм и жадность человеческая.

Свои люди - сочтемся кратко по действиям

Пьеса Островского перенесет читателя в столицу, где каждый сможет познакомиться с семейством Большовых. Это купеческая семья, где живут муж, жена и совершеннолетняя дочь. У купца имеется свое дело, что же еще нужно для счастья? Однако на пути к их счастью стоят жадность, скупость и вечное желание надуть. Это все приводит к непредвиденным последствиям. Но, обо все по порядку в нашем кратком содержании.

Действие 1

В первом действии мы знакомимся с дочкой Большова Олимпиадой. Дома все ее зовут Липочкой. Вот она у окна, полна воспоминаний о танцах, на которых она однажды была. Правда сейчас умение танцевать она растратила и вряд ли смогла бы хорошо станцевать. Липочка пытается вальсировать, но понимает, что получается дурно.

К дочке заходит мать. Зовут ее Аграфеной Кондратьевной. Мать высказывает дочери за то, что та вытанцовывает не успев поесть. Вот так, разговаривая с дочкой, между ними возникает спор, они ссорятся. Во время ссоры дочка укоряет мать за то, что она до сих пор в девках. Ей нужен избранник и она просит мать подыскать ей жениха. Липочке не хочется быть подобно сироте, в то время как ее подруги уже все при мужьях. Она начинает рыдать и говорить матери, что успокоится только тогда, когда будет приведен избранник.

Мать приводит сваху, только та не может подобрать жениха. Причина в том, что для девушки нужен парень подобно Купидону, мать хочет, чтобы тот был похож на ее мужа, а вот отец Олимпиады желает, чтобы был жених богатым, дабы с его деньгами можно было улучшить свое денежное состояние. К женщинам присоединяется стряпчий, что был выгнан из судейства из-за пьянства. Ситуацию замяли, но вот стряпчего отстранили. И тот просит налить и ему рюмку, а позже, когда приходит хозяин дома, ведет с ним разговор, помогая придумать аферу. Согласно плану, Большов должен объявить себя банкротом, тогда не придется платить кредиторам, но чтобы полиция не отобрала недвижимость, нужно ее кому-то продать. Решают все оформить на Подхалюзина, приказчика, что уже лет двадцать работает на Большова. Вошел Подхалюзин, который стал рассказывать о том, что обучает продавцов как можно естественней обманывать покупателей, а Большов в газете вычитывает новости о поголовном банкротстве купцов и сам решается на это. Вот только вопрос, надежного ли он подобрал человека, на которого будет переписывать свое имущество?

Действие 2

Во втором действии мы переносимся в контору, где находится Подхалюзин. Тот как раз мечтает о дочке Большова, ведь он влюблен в нее очень давно. Вот только девушка вряд ли обратит на него внимание, ведь та мечтает о благородном женихе, который был бы ей ровней. Несмотря ни на что, Подхалюзин решает явиться к Большову, чтобы говорить о его свадьбе с Липочкой.

Подхалюзин пребывает в хорошем расположении духа. К нему является Рисположенский и рассказывает о том, какую щедрую плату ему обещает за услуги Большов. Подобрав удобный случай, приказчик за помощь предлагает в два раз больше.

Тут заходит сваха Липочки с ключницей и рассуждает о том, как трудно подобрать жениха для Олимпиады. Однако ей удалось найти избранника, поэтому она и появляется так часто в доме Большовых. Приказчик, узнав о женихе Липы, просит сваху наврать ему о банкротстве Большова, дабы отвадить жениха. За ее услуги он готов заплатить две тысячи рублей да еще и шубу из соболя отдать. Большов идет домой, где начинается паника, ведь все подумали, что тот пришел во хмелю.

Действие 3

В доме Большова идет подготовка к сватанью. Сваха сообщает, что выбранный ею жених что-то медлит и отец Липы говорит, что сам найдет дочке жениха. Им станет тот, кто первый войдет в дверь. Как раз в это время входит Лазарь Подхалюзин, С ним Большов и объявляет свадьбу дочери.

Такое сообщение всех приводит в шок. Липа не видит рядом с собой такого жениха. Да и где такое видано, чтобы за своих же работников отдавали дочерей. Лазарь было уже разочаровался, но Большов настаивает на своем и приказывает паре сесть, да поговорить, пока он гостей приглашает за стол. На недовольство жены и Фоминишны, которые были против приказчика, глава семейства не обращает внимание, так как знает, что будет лучше для его дочки. Липа просит помочь свою мать, но в это время Подхалюзин начинает утверждать, что лучше его зятя не сыскать.

Лазарь с Липой наедине. Он хочет понять, почему девушка против. Та же его называет необразованным и что не о таком дурном женихе мечтала. Однако Лазарь приводит аргумент. Он говорит, что образованному хорошее приданное нужно, а ведь отец ее не может предоставить приданное, так как обанкротился. Девушка не верит, однако видит официальные бумаги, где все лавки и имущество переписано на Лазаря. Она не понимает, зачем ее отец так поступил, но Лазарь все-таки добился своего. Он пообещал сделать ее счастливой и убеждает девушку, которая не видит другого разумного решения и принимает руку Лазаря.

Свадьбу решают праздновать в срочном порядке, после чего молодые должны будут переехать в свой дом. Отец Липочки обещает в качестве приданного отдать все свое богатство, только чтобы они не забывали про родителей, а также чтобы Подхалюзин расплатился с кредиторами. Приказчик же говорит, что свои люди сочтутся.

Действие 4

В четвертом действии пьесы Свои люди — сочтемся зритель попадает в дом молодых Подхалюзиных, которые уже живут в своем доме. К Лазарю приходит сваха, которой тот обещал вознаграждения, но та получает не две тысячи с шубой, а сотню с подранным пальто. Дальше к Лазарю идет отец Липы. Оказывается, что афера не удалась, кредиторы требуют своих денег, вот только тому нечем платить. Он в долговой яме и может отправиться за долги в Сибирь.

Некогда уважаемый Большов превращается в посмешище. Он уже несколько раз пожалел о содеянном, но былого не вернешь. Приходится просить денег у дочки и зятя, однако те отказывают и не желают платить более десяти копеек. Ничто не может повлиять на решение Лазаря и Липы, у которых свои планы на деньги, ведь они хотят купить очередную тысячную коляску. Большов вспоминает, как Иуда продал Христа, но приказчик не умолим. Теща называет зятя варваром и уже готова проклинать дочь, но Большов уводит женщину. На прощание они желают молодым развлекаться дальше, и быть утешением для дьявола и хоть иногда вспоминать о них, когда те окажутся за решеткой.

Визит родителей жены приводит Лазаря в растерянность, он даже думает ехать к кредиторам, однако к нему является Рисположенский. Тот приехал за обещанным вознаграждением, но Подхалюзины не дают ни копейки. Тогда стряпчий пытается поведать о махинациях Лазаря, об обмане, о том, как тот поступил со своим тестем, обокрав его. Но Подхалюзин заверяет публику, что ничего подобного не делал, он честный гражданин, которому можно верить, а все выше сказанное приснилось тестю. Он заявляет, что откроет магазин, где никогда лишней копейки с покупателей брать не будут и малого ребенка в луковице не обочтут.

Главные герои

Главная мысль

С помощью произведения Свои люди — сочтемся Островский хочет донести до читателя мысль о том, к чему может привести жадность и эгоизм. Писатель хочет показать, что может случиться с детьми, которые наблюдают за неправильным поведением своих родителей. И ведь не просто так говорят в народе, что дети это зеркальное отражение их родителей.

А какую оценку поставите вы?

На этой странице искали:

• свои люди сочтемся краткое содержание
• Свои люди – сочтемся

Год написания:

1849

Время прочтения:

Описание произведения:

Произведение Свои люди - сочтемся написал Александр Островский в 1849 году. Первоначально пьеса имела названия "Банкрот", "Несостоятельный должник" и "Банкрут, или свои люди - сочтемся". Эта комедия написана в четырех действиях, и первоначальное публичное чтение в доме Михаила Погодина состоялось 3 декабря 1849 года. На творческом мероприятии присутствовал Николай Гоголь . Чуть позже о комедии лестно отозвались Иван Гончаров и Лев Толстой .

Ниже читайте краткое содержание комедии Свои люди - сочтемся.

Купеческая дочь на выданье, Олимпиада Самсоновна (Липочка) Большова, сидит одна у окна с книжкой и, рассуждая, «какое приятное занятие эти танцы», начинает вальсировать: она уже полтора года не танцевала и боится, если что, «оконфузиться».

Танцует плохо. Входит мать, Аграфена Кондратьевна: «Ни свет ни заря, не поемши хлеба Божьего, да и за пляску тотчас! Мать и дочь скандалят, видимо, привычно: «Все подруги с мужьями давно, а я словно сирота какая! <…> Слышите, найдите мне жениха, беспременно найдите! <…> Я уж и так, как муха какая, кашляю! (Плачет.)»

Приходит сваха Устинья Наумовна. Липочка хочет жениха «из благородных», отец - богатого, мать - купца, «да чтоб лоб крестил по-старинному», Приходит Сысой Псоич Рисположенский, стряпчий, выгнанный из суда за пьянство. Над ним трунят. Но пришедшему хозяину, Большову, стряпчий нужен всерьёз: он подумывает, не объявиться ли несостоятельным должником (первое название комедии было «Банкрот»). Женщины уходят, и хозяин со стряпчим углубляются в эту тему. Стряпчий советует переписать все имущество на приказчика Лазаря Елизарыча Подхалюзина. Входит и он, рассказывая, как учит продавцов в лавке надувать покупателей «поестественнее».

Большов читает газету. В Москве - цепь банкротств, в основном, судя по всему - «злостных», намеренных; и каждое, каждый отказ от уплаты долгов естественно влечёт следующие. «Да что они, сговорились, что ли!.. Тут их не пересчитаешь...» И купец решается. Главный вопрос: можно ли доверять тому, на кого перепишешь своё добро, чтоб укрыть от описи за долги?

Подхалюзин шлёт мальчишку Тишку за рябиновкой для Рисположенского, к которому у него дело, и предаётся мыслям вслух. «Я человек бедный! Если и попользуюсь в этом деле чем-нибудь лишним, так и греха нет никакого, потому он сам <…> против закона идёт!» Лазарь влюблён в Липочку и строит уже новые планы, включающие женитьбу на ней: «Да от эдакого удовольствия с Ивана Великого спрыгнуть можно».

И, угощая стряпчего, спрашивает, сколько ему обещал Большов за «всю эту механику», и сам обещает не тысячу, а две.

Приходит сваха, он и ей обещает столько же да соболью шубу в придачу - «из живых сошьём», - если она отвадит уже намеченного «благородного» жениха: пусть скажет ему, что Большов разорён. Приезжает домой сам Большов, в доме паника по ошибке: показалось, что он «хмельной». Лазарь заводит с ним разговор о женитьбе - не прямо заводит, но, услыхав в третий раз о том, что Липочка «барышня, каких в свете нет», Большов берет быка за рога. Лазарь скромничает: «Где же мне с суконным-то рылом-с? - Ничего не суконное. Рыло как рыло». Конечно, перевести побольше добра не на приказчика, а на будущего зятя - в интересах Большова.

В доме готовятся к сватовству. По-своему торжественно настроен и Самсон Силыч, но появляется Устинья Наумовна с плохими вестями: якобы жених капризничает. «А, лягушка его заклюй, нешто мы другого не найдём? - Ну, уж ты другого-то не ищи, а то опять то же будет. Уж другого-то я вам сам найду», - говорит сам Большов и знает, что говорит.

К компании присоединяются ключница Фоминишна, Рисположенский, Лазарь, и Большов торжественно объявляет Лазаря женихом. Переполох. Липочка просто скандалит. «Велю, так и за дворника выйдешь!» - цыкает на дочку Большов. «Маменька-с! Вам зятя такого, который бы вас уважал и, значит, старость вашу покоил - окромя меня не найтить-с. <…> Вы, маменька, вспомните это слово, что я сейчас сказал», - говорит Лазарь вслед хозяйке и, оставшись с глазу на глаз с разъярённой Липочкой, сообщает ей, что дом и лавки теперь - его, а «тятенька-то ваш: банкрут-с! <…> Да что же это такое со мной делают? Воспитывали, воспитывали, потом и обанкрутились!» И Липочка, помолчав, соглашается, с условием: «Мы будем жить сами по себе, а они сами по себе. Мы заведём все по моде, а они как хотят». Тут же зовут «их» и начинается семейное торжество. И Большов объявляет: «Тебе, Лазарь, дом и лавки пойдут вместо приданого, да из наличного отсчитаем. <…> Только нас со старухой корми, да кредиторам заплати копеек по десяти. - Стоит ли, тятенька, об этом говорить? <…> Свои люди - сочтёмся!» Торжество в разгаре. Сваха льёт вино за шиворот стряпчему.

Начальные ремарки последнего действия: «В доме Подхалюзиных богато меблированная гостиная. Олимпиада Самсоновна сидит у окна в роскошном положении, на ней шёлковая блуза, чепчик последнего фасона. Подхалюзин в модном сюртуке стоит перед зеркалом». Чета наслаждается счастьем. Липа просит купить тысячную коляску. Лазарь готов. Липа говорит французский комплимент. Лазарь в восторге. Приходит Устинья Наумовна за обещанным. «Мало ли, что я обещал!» - прямо говорит свахе Подхалюзин, и та уходит с сотенной бумажкой вместо обещанных тысяч и неважным платьицем от Липочки вместо собольего салопа. «Никак тятеньку из ямы выпустили», - углядела в окно Липочка. «Ну нет-с, из ямы-то тятеньку не скоро выпустят; а надо полагать, <…> так отпросился домой» - и Лазарь зовёт тёщу.

Большов и раньше жаловался на здоровье; «словно с того света выходец» - причитает жена. Он хочет отдать кредиторам по двадцать пять копеек за рубль долга, как сам и собирался вначале. Те согласны (в долговой тюрьме, «яме», заключённых должников содержали за счёт кредиторов). Но сидеть Большову, а решать Подхалюзину: теперь деньги - его. И он отказывается при полной Липочкиной поддержке. «-Я, тятенька, не могу-с! Видит Бог, не могу-с! <…> - Выручайте, детушки, выручайте! <…> Я у вас, тятенька, до двадцати лет жила - свет не видала. Что ж, мне прикажете отдать вам деньги да самой опять в ситцевых платьях ходить? - Что вы, что вы! Опомнитесь! Ведь я у вас не милостыню прошу, а своё же добро! - Мы, тятенька, сказали вам, что больше десяти копеек дать не можем - стало быть, и толковать об этом нечего». Таково Липочкино последнее слово. «Ведь я злостный - умышленный... меня в Сибирь сошлют. Господи! Коли так не дадите денег, дайте Христа ради!» - уже плачет Большов. Аграфена Кондратьевна в голос проклинает и зятя и дочь. Весь результат: «Я, так и быть, ещё пять копеечек прибавлю» - вздыхает Лазарь. Отчаявшийся Большов встаёт и уходит с Аграфеной Кондратьевной.

«Неловко-с! <…> Тишка! Подай старый сюртук, которого хуже нет». Подхалюзин решает сам поехать поторговаться с кредиторами. Является Рисположенский, как и сваха, за обещанными деньгами, и с ним обходятся так же, как со свахой, и ещё хуже: «Должны! Тоже, должны! Словно у него документ! А за что - за мошенничество! - Нет, погоди! Ты от меня этим не отделаешься! - А что же ты со мной сделаешь? - Язык-то у меня некупленный. - Что ж ты, лизать, что ли, меня хочешь? - Нет, не лизать, а <…> - Я... Я вот что сделаю: почтеннейшая публика! - Что ты, что ты, очнись! - Ишь ты, с пьяных глаз куда лезет!» Рисположенский лезет прямо в зрительный зал с криками: «Тестя обокрал! И меня грабит... Жена, четверо детей, сапоги худые!» Но последнее слово и тут - за Подхалюзиным: «Вы ему не верьте, это он, что говорил-с, - это все врёт. Ничего этого и не было. Это ему, должно быть, во сне приснилось. А вот мы магазинчик открываем: милости просим! Малого робенка пришлёте - в луковице не обочтём».

Вы прочитали краткое содержание комедии Свои люди - сочтемся. Предлагаем вам посетить раздел Краткие содержания , чтобы ознакомиться с другими изложениями популярных писателей.

Купе-че-ская дочь на выданье, Олим-пиада Самсо-новна (Липочка) Боль-шова, сидит одна у окна с книжкой и, рассуждая, «какое приятное занятие эти танцы», начи-нает валь-си-ро-вать: она уже полтора года не танце-вала и боится, если что, «окон-фу-зиться».

Танцует плохо. Входит мать, Агра-фена Кондра-тьевна: «Ни свет ни заря, не поемши хлеба Божьего, да и за пляску тотчас! Мать и дочь скан-далят, видимо, привычно: «Все подруги с мужьями давно, а я словно сирота какая! <...> Слышите, найдите мне жениха, беспре-менно найдите! <...> Я уж и так, как муха какая, кашляю! (Плачет.)»

Приходит сваха Устинья Наумовна. Липочка хочет жениха «из благо-родных», отец — бога-того, мать — купца, «да чтоб лоб крестил по-старин-ному», Приходит Сысой Псоич Риспо-ло-жен-ский, стряпчий, выгнанный из суда за пьян-ство. Над ним трунят. Но пришед-шему хозяину, Боль-шову, стряпчий нужен всерьез: он поду-мы-вает, не объявиться ли несо-сто-я-тельным долж-ником (первое название комедии было «Банкрот»). Женщины уходят, и хозяин со стряпчим углуб-ля-ются в эту тему. Стряпчий сове-тует пере-пи-сать все имуще-ство на приказ-чика Лазаря Елиза-рыча Подха-лю-зина. Входит и он, расска-зывая, как учит продавцов в лавке наду-вать поку-па-телей «поесте-ственнее».

Большов читает газету. В Москве — цепь банк-ротств, в основном, судя по всему — «злостных», наме-ренных; и каждое, каждый отказ от уплаты долгов есте-ственно влечет следу-ющие. «Да что они, сгово-ри-лись, что ли!.. Тут их не пере-счи-таешь...» И купец реша-ется. Главный вопрос: можно ли дове-рять тому, на кого пере-пи-шешь свое добро, чтоб укрыть от описи за долги?

Подха-люзин шлет маль-чишку Тишку за ряби-новкой для Риспо-ло-жен-ского, к кото-рому у него дело, и преда-ется мыслям вслух. «Я человек бедный! Если и пополь-зуюсь в этом деле чем-нибудь лишним, так и греха нет ника-кого, потому он сам <...> против закона идет!» Лазарь влюблен в Липочку и строит уже новые планы, вклю-ча-ющие женитьбу на ней: «Да от эдакого удоволь-ствия с Ивана Вели-кого спрыг-нуть можно».

И, угощая стряп-чего, спра-ши-вает, сколько ему обещал Большов за «всю эту меха-нику», и сам обещает не тысячу, а две.

Приходит сваха, он и ей обещает столько же да соболью шубу в придачу — «из живых сошьем», — если она отвадит уже наме-чен-ного «благо-род-ного» жениха: пусть скажет ему, что Большов разорен. Приез-жает домой сам Большов, в доме паника по ошибке: пока-за-лось, что он «хмельной». Лазарь заводит с ним разговор о женитьбе — не прямо заводит, но, услыхав в третий раз о том, что Липочка «барышня, каких в свете нет», Большов берет быка за рога. Лазарь скром-ни-чает: «Где же мне с суконным-то рылом-с? — Ничего не суконное. Рыло как рыло». Конечно, пере-вести побольше добра не на приказ-чика, а на буду-щего зятя — в инте-ресах Боль-шова.

В доме гото-вятся к сватов-ству. По-своему торже-ственно настроен и Самсон Силыч, но появ-ля-ется Устинья Наумовна с плохими вестями: якобы жених каприз-ни-чает. «А, лягушка его заклюй, нешто мы другого не найдем? — Ну, уж ты другого-то не ищи, а то опять то же будет. Уж другого-то я вам сам найду», — говорит сам Большов и знает, что говорит.

К компании присо-еди-ня-ются ключ-ница Фоми-нишна, Риспо-ло-жен-ский, Лазарь, и Большов торже-ственно объяв-ляет Лазаря женихом. Пере-полох. Липочка просто скан-далит. «Велю, так и за двор-ника выйдешь!» — цыкает на дочку Большов. «Маменька-с! Вам зятя такого, который бы вас уважал и, значит, старость вашу покоил — окромя меня не найтить-с. <...> Вы, маменька, вспом-ните это слово, что я сейчас сказал», — говорит Лазарь вслед хозяйке и, остав-шись с глазу на глаз с разъ-яренной Липочкой, сооб-щает ей, что дом и лавки теперь — его, а «тятенька-то ваш: банкрут-с! <...> Да что же это такое со мной делают? Воспи-ты-вали, воспи-ты-вали, потом и обан-кру-ти-лись!» И Липочка, помолчав, согла-ша-ется, с усло-вием: «Мы будем жить сами по себе, а они сами по себе. Мы заведем все по моде, а они как хотят». Тут же зовут «их» и начи-на-ется семейное торже-ство. И Большов объяв-ляет: «Тебе, Лазарь, дом и лавки пойдут вместо прида-ного, да из налич-ного отсчи-таем. <...> Только нас со старухой корми, да креди-торам заплати копеек по десяти. — Стоит ли, тятенька, об этом гово-рить? <...> Свои люди — сочтемся!» Торже-ство в разгаре. Сваха льет вино за шиворот стряп-чему.

Начальные ремарки послед-него действия: «В доме Подха-лю-зиных богато мебли-ро-ванная гостиная. Олим-пиада Самсо-новна сидит у окна в роскошном поло-жении, на ней шелковая блуза, чепчик послед-него фасона. Подха-люзин в модном сюртуке стоит перед зеркалом». Чета насла-жда-ется счастьем. Липа просит купить тысячную коляску. Лазарь готов. Липа говорит фран-цуз-ский компли-мент. Лазарь в восторге. Приходит Устинья Наумовна за обещанным. «Мало ли, что я обещал!» — прямо говорит свахе Подха-люзин, и та уходит с сотенной бумажкой вместо обещанных тысяч и неважным платьицем от Липочки вместо собо-льего салопа. «Никак тятеньку из ямы выпу-стили», — угля-дела в окно Липочка. «Ну нет-с, из ямы-то тятеньку не скоро выпу-стят; а надо пола-гать, <...> так отпро-сился домой» — и Лазарь зовет тещу.

Большов и раньше жало-вался на здоровье; «словно с того света выходец» — причи-тает жена. Он хочет отдать креди-торам по двадцать пять копеек за рубль долга, как сам и соби-рался вначале. Те согласны (в долговой тюрьме, «яме», заклю-ченных долж-ников содер-жали за счет креди-торов). Но сидеть Боль-шову, а решать Подха-лю-зину: теперь деньги — его. И он отка-зы-ва-ется при полной Липоч-киной поддержке. «-Я, тятенька, не могу-с! Видит Бог, не могу-с! <...> — Выру-чайте, детушки, выру-чайте! <...> Я у вас, тятенька, до двадцати лет жила — свет не видала. Что ж, мне прика-жете отдать вам деньги да самой опять в ситцевых платьях ходить? — Что вы, что вы! Опом-ни-тесь! Ведь я у вас не мило-стыню прошу, а свое же добро! — Мы, тятенька, сказали вам, что больше десяти копеек дать не можем — стало быть, и толко-вать об этом нечего». Таково Липоч-кино последнее слово. «Ведь я злостный — умыш-ленный... меня в Сибирь сошлют. Господи! Коли так не дадите денег, дайте Христа ради!» — уже плачет Большов. Агра-фена Кондра-тьевна в голос прокли-нает и зятя и дочь. Весь результат: «Я, так и быть, еще пять копе-ечек прибавлю» — взды-хает Лазарь. Отча-яв-шийся Большов встает и уходит с Агра-феной Кондра-тьевной.

«Неловко-с! <...> Тишка! Подай старый сюртук, кото-рого хуже нет». Подха-люзин решает сам поехать потор-го-ваться с креди-то-рами. Явля-ется Риспо-ло-жен-ский, как и сваха, за обещан-ными день-гами, и с ним обхо-дятся так же, как со свахой, и еще хуже: «Должны! Тоже, должны! Словно у него доку-мент! А за что — за мошен-ни-че-ство! — Нет, погоди! Ты от меня этим не отде-ла-ешься! — А что же ты со мной сделаешь? — Язык-то у меня некуп-ленный. — Что ж ты, лизать, что ли, меня хочешь? — Нет, не лизать, а <...> — Я... Я вот что сделаю: почтен-нейшая публика! — Что ты, что ты, очнись! — Ишь ты, с пьяных глаз куда лезет!» Риспо-ло-жен-ский лезет прямо в зрительный зал с криками: «Тестя обокрал! И меня грабит... Жена, четверо детей, сапоги худые!» Но последнее слово и тут — за Подха-лю-зиным: «Вы ему не верьте, это он, что говорил-с, — это все врет. Ничего этого и не было. Это ему, должно быть, во сне присни-лось. А вот мы мага-зинчик откры-ваем: милости просим! Малого робенка пришлете — в луко-вице не обочтем».

OCR: Камионский К.А., Spellcheck: Дьяченко М.В.
Александр Николаевич Островский
Свои люди – сочтемся
Действующие лица
Большов Самсон Силыч – купец
Аграфена Кондратьевна – его жена
Липочка – их дочь
Подхалюзин – приказчик
Устинья Наумовна – сваха
Фоминишна – ключница
Рисположенский Сысой Псоич – стряпчий
Тишка – мальчик

Действие первое
Гостиная в доме Большова.

Явление первое
Липочка (сидит у окна с книгой) . Какое приятное занятие эти танцы! Ведь уж как хорошо! Что может быть восхитительнее? Приедешь в Собранье али к кому на свадьбу, сидишь, натурально, – вся в цветах, разодета, как игрушка али картинка журнальная, – вдруг подлетает кавалер: «Удостойте счастия, сударыня!» Ну, видишь: если человек с понятием али армейской какой – возьмешь да и прищуришься, отвечаешь: «Извольте, с удовольствием!» Ах! (с жаром) оча-ро-ва-тель-но! Это просто уму непостижимо! (Вздыхает.) Больше всего не люблю я танцевать с студентами да с приказными. То ли дело отличаться с военными! Ах, прелесть! восхищение! И усы, и эполеты, и мундир, а у иных даже шпоры с колокольчиками. Одно убийственно, что сабли нет! И для чего они ее отвязывают? Странно, ей-богу! Сами не понимают, как блеснуть очаровательнее! Ведь посмотрели бы на шпоры, как они звенят, особливо, если улан али полковник какой разрисовывает – чудо! Любоваться – мило-дорого! Ну, а прицепи-ко он еще саблю: просто ничего не увидишь любопытнее, одного грома лучше музыки наслушаешься. Уж какое же есть сравнение: военный или штатский? Военный – уж это сейчас видно: и ловкость, и все, а штатский что? Так какой-то неодушевленный! (Молчание.) Удивляюсь, отчего это многие дамы, поджавши ножки, сидят? Формально нет никакой трудности выучиться! Вот уж я на что совестилась учителя, а в двадцать уроков все решительно поняла. Отчего это не учиться танцевать! Это одно толькое суеверие! Вот маменька, бывало, сердится, что учитель все за коленки хватает. Все это от необразования! Что за важность! Он танцмейстер, а не кто-нибудь другой. (Задумывается.) Воображаю я себе: вдруг за меня посватается военный, вдруг у нас парадный сговор: горят везде свечки, ходят официанты в белых перчатках; я, натурально, в тюлевом либо в газовом платье, тут вдруг заиграют вальс. А ну как я перед ним оконфужусь! Ах, страм какой! Куда тогда деваться-то? Что он подумает? Вот, скажет, дура необразованная! Да нет, как это можно! Однако я вот уж полтора года не танцевала! Попробую-ко теперь на досуге. (Дурно вальсируя.) Раз… два… три… раз… два… три…

Явление второе
Липочка и Аграфена Кондратьевна.
Аграфена Кондратьевна (входя) . Так, так, бесстыдница! Как будто сердце чувствовало: ни свет ни заря, не поемши хлеба божьего, да уж и за пляску тотчас!
Липочка. Как, маменька, я и чай пила, и ватрушку скушала. Посмотрите-ка, хорошо? Раз, два, три… раз… два…
Аграфена Кондратьевна (преследуя ее) . Так что ж, что ты скушала? Нужно мне очень смотреть, как ты греховодничаешь!.. Говорю тебе, не вертись!..
Липочка. Что за грех такой! Нынче все этим развлекаются. – Раз… два…
Аграфена Кондратьевна. Лучше об стол лбом стучи, да ногами не озорничай! (Бегает за ней.) – Да что ж ты, с чего ж ты взяла не слушаться!
Липочка. Как не слушаться, кто вам сказал! Не мешайте, дайте кончить, как надобно! Раз… два… три…
Аграфена Кондратьевна. Долго ль же мне бегать-то за тобой на старости лет! Ух, замучила, варварка! Слышишь, перестань! Отцу пожалуюсь!
Липочка. Сейчас, сейчас, маменька! Последний кружок! Вас на то и бог создал, чтоб жаловаться. Сами-то вы не очень для меня значительны! Раз, два…
Аграфена Кондратьевна. Как! ты еще пляшешь, да еще ругаешься! Сию минуту брось! Тебе ж будет хуже: поймаю за юбку, весь хвост оторву.
Липочка. Ну, да рвите на здоровье! Вам же зашивать придется! Вот и будет! (Садится.) Фу… фу… как упаточилась, словно воз везла! Ух! Дайте, маменька, платочка пот обтереть.
Аграфена Кондратьевна. Постой, уж я сама оботру! Ишь, уморилась! А ведь и то сказать, будто неволили. Коли уж матери не почитаешь, так стен-то бы посовестилась! Отец, голубчик, через великую силу ноги двигает, а ты тут скачешь, как юла какая!
Липочка. Подите вы с своими советами! Что ж мне делать, по-вашему! Самой, что ли, хворать прикажете? Вот другой манер, кабы я была докторша! Ух! Что это у вас за отвратительные понятия! Ах! какие вы, маменька, ей-богу! Право, мне иногда краснеть приходится от ваших глупостей!
Аграфена Кондратьевна. Каково детище-то ненаглядное! Прошу подумать, как она мать-то честит! Ах ты, болтушка бестолковая! Да разве можно такими речами поносить родителей? Да неужто я затем тебя на свет родила, учила да берегла пуще соломинки?
Липочка. Не вы учили – посторонние; полноте, пожалуйста; вы и сами-то, признаться сказать, ничему не воспитаны. Ну, что ж? Родили вы – я была тогда что? Ребенок, дитя без понятия, не смыслила обращения. А выросла да посмотрела на светский тон, так и вижу, что я гораздо других образованнее. Что ж мне, потакать вашим глупостям! Как же! Есть оказия.
Аграфена Кондратьевна. Уймись, эй, уймись, бесстыдница! Выведешь ты меня из терпения, прямо к отцу пойду, так в ноги и брякнусь, житья, скажу, нет от дочери, Самсонушко!
Липочка. Да, вам житья нет! Воображаю. – А мне есть от вас житье? Зачем вы отказали жениху? Чем не бесподобная партия? Чем не капидон? Что вы нашли в нем легковерного?
Аграфена Кондратьевна. А то и легковерного, что зубоскал! Приехал, ломался, ломался, вертелся, вертелся. Эка невидаль!
Липочка. Да, много вы знаете! Известно, он благородный человек, так и действует по-деликатному. В ихнем кругу всегда так делают. – Да как еще вы смеете порочить таких людей, которых вы и понятия не знаете? Он ведь не купчишка какой-нибудь. (Шепчет в сторону.) Душка, милашка!
Аграфена Кондратьевна. Да, хорош душка! Скажите, пожалуйста! Жалко, что не отдали тебя за шута за горохового. Ведь ишь ты, блажь-то какая в тебе; ведь это ты назло матери под нос-то шепчешь.
Липочка. Видимый резон, что не хотите моего счастия. Вам с тятенькой только кляузы строить да тиранничать.
Аграфена Кондратьевна. Ну, как ты хочешь, там думай. Господь тебе судья! А никто так не заботится о своем детище, как материнская утроба! Ты вот тут хохришься да разные глупости выколупываешь, а мы с отцом-то денно и нощно заботимся, как бы тебе хорошего человека найти да пристроить тебя поскорее.
Липочка. Да, легко вам разговаривать, а позвольте спросить, каково мне-то?
Аграфена Кондратьевна. Разве мне тебя не жаль, ты думаешь? Да что делать-то! Потерпи малость, уж коли много лет ждала. Ведь нельзя же тебе вдруг жениха найти; скоро-то только кошки мышей ловят.
Липочка. Что мне до ваших кошек! Мне мужа надобно! Что это такое! Срам встречаться с знакомыми, в целой Москве не могли выбрать жениха – все другим да другим. Кого не заденет за живое: все подруги с мужьями давно, а я словно сирота какая! Отыскался вот один, так и тому отказали. Слышите, найдите мне жениха, беспременно найдите!.. Вперед вам говорю, беспременно сыщите, а то для вас же будет хуже: нарочно, вам назло, по секрету заведу обожателя, с гусаром убегу, да и обвенчаемся потихоньку.
Аграфена Кондратьевна. Что, что, беспутная! Кто вбил в тебя такие скверности! Владыко милосердый, не могу с духом собраться… Ах ты, собачий огрызок! Ну, нечего делать! Видно, придется отца позвать.
Липочка. Только и ладите, что отца да отца; бойки вы при нем разговаривать-то, а попробуйте-ка сами!
Аграфена Кондратьевна. Так что же, я дура, по-твоему, что ли? Какие у тебя там гусары, бесстыжий твой нос! Тьфу ты, дьявольское наваждение! Али ты думаешь, что я не властна над тобой приказывать? Говори, бесстыжие твои глаза, с чего у тебя взгляд-то такой завистливый? Что ты прытче матери хочешь быть! У меня ведь недолго, я и на кухню горшки парить пошлю. Ишь ты! Ишь ты! А!.. Ах матушки вы мои! Посконный сарафан сошью да вот на голову тебе и надену! С поросятами тебя, вместо родителей-то, посажу!
Липочка. Как же! Позволю я над собой командовать! Вот еще новости!
Аграфена Кондратьевна. Молчи, молчи, тарант Егоровна! Уступи верх матери! Эко семя противное! Словечко пикнешь, так язык ниже пяток пришью. Вот послал господь утешение! Девчонка хабальная! Мальчишка ты, шельмец, и на уме-то у тебя все не женское! Готова, чай, вот на лошадь по-солдатски вскочить!
Липочка. Вы, я воображаю, приплетете скоро всех будочников. Уж молчали бы лучше, коли не так воспитаны. Все я скверна, а сами-то вы каковы после этого! Что, вам угодно спровадить меня на тот свет прежде времени, извести своими капризами? (Плачет.) Что ж, пожалуй, я уж и так, как муха какая, кашляю. (Плачет.)
Аграфена Кондратьевна (стоит и смотрит на нее) . Ну, полно, полно!
Липочка плачет громче и потом рыдает.
Ну, полно ты, полно! Говорят тебе, перестань! Ну, я виновата, перестань только, я виновата.
Липочка плачет.
Липочка! Липа! Ну, будет! Ну, перестань! (Сквозь слезы.) Ну, не сердись ты на меня (плачет) … бабу глупую… неученую… (Плачут обе вместе) . Ну, прости ты меня… сережки куплю.
Липочка (плача) . На что мне сережки ваши, у меня и так полон туалет. А вы купите браслеты с изумрудами.
Аграфена Кондратьевна. Куплю, куплю, только ты плакать-то перестань!
Липочка (сквозь слезы) . Тогда я перестану, как замуж выду. (Плачет.)
Аграфена Кондратьевна. Выдешь, выдешь, голубчик ты мой! Ну, поцелуй меня!
Целуются.
Ну, Христос с тобой! Ну, дай я тебе слезки оботру (Обтирает.) Вот нынче хотела Устинья Наумовна прийти, мы и потолкуем.
Липочка (голосом, еще не успокоившимся) . Ах! кабы она поскорей пришла!

Явление третье
Те же и Фоминишна.
Фоминишна. Угадайте-ко, матушка Аграфена Кондратьевна, кто к нам изволит жаловать?
Аграфена Кондратьевна. Не умею сказать. Да что я тебе, бабка-угадка, что ли, Фоминишна?
Липочка. Отчего ж ты у меня не спросишь, что я, глупее, что ли, вас с маменькой?
Фоминишна. Уж и не знаю, как сказать; на словах-то ты у нас больно прытка, а на деле-то вот и нет тебя. Просила, просила, не токмо чтобы что такое, подари хоть платок, валяются у тебя вороха два без призрения, так все нет, все чужим да чужим.
Аграфена Кондратьевна. Вот уж этого, Фоминишна, я до скончания не разберу.
Липочка. Ишь она! Знать, пивца хлебнула после завтрака, налепила тут чудеса в решете.
Фоминишна. Вестимо так, что смеяться-то? Каково скончание, Аграфена Кондратьевна, бывает и начало хуже конца.
Аграфена Кондратьевна. С тобой не разъедешься! Ты коли уж начнешь толковать, так только ушами хлопай. Кто ж такой там пришел-то?
Липочка. Мужчина али женщина?
Фоминишна. У тебя все мужчины в глазах-то прыгают. Да где ж это-таки видано, что мужчина ходит в чепчике? Вдовье дело – как следует назвать?
Липочка. Натурально, незамужняя, вдова.
Фоминишна. Стало быть, моя правда? И выходит, что женщина!
Липочка. Эка бестолковая! Да кто женщина-то?
Фоминишна. То-то вот, умна, да не догадлива: некому другому и быть, как не Устинье Наумовне.
Липочка. Ах, маменька, как это кстати!
Аграфена Кондратьевна. Где ж она до сих пор? Веди ее скорей, Фоминишна.
Фоминишна. Сама в секунду явится: остановилась на дворе – с дворником бранится: не скоро калитку отпер.

Явление четвертое
Те же и Устинья Наумовна.
Устинья Наумовна (входя) . Уф, фа, фа! Что это у вас, серебряные, лестница-то какая крутая: лезешь, лезешь, насилу вползешь.
Липочка. Ах, да вот и она! Здравствуй, Устинья Наумовна!
Устинья Наумовна. Не больно спеши! Есть и постарше тебя. Вот с маменькой-то покалякаем прежде. (Целуясь.) Здравствуй, Аграфена Кондратьевна, как встала-ночевала, все ли жива, бралиянтовая?
Аграфена Кондратьевна. Слава создателю! Живу – хлеб жую; целое утро вот с дочкой балясничала.
Устинья Наумовна. Чай, об нарядах все. (Целуясь с Липочкой.) Вот и до тебя очередь дошла. Что это ты словно потолстела, изумрудная? Пошли, творец! Чего ж лучше, как не красотой цвести!
Фоминишна. Тьфу ты, греховодница! Еще сглазишь, пожалуй.
Липочка. Ах, какой вздор! Это тебе так показалось, Устинья Наумовна. Я все хирею: то колики, то сердце бьется, как маятник; все как словно тебя подмывает али плывешь по морю, так вот и рябит меланхолия в глазах.
Устинья Наумовна (Фоминишне) . Ну, и с тобой, божья старушка, поцелуемся уж кстати. Правда, на дворе ведь здоровались, серебряная, стало быть и губы трепать нечего.
Фоминишна. Как знаешь. Известно, мы не хозяева, лыком шитая мелкота, а и в нас тоже душа, а не пар!
Аграфена Кондратьевна (садясь) . Садись, садись, Устинья Наумовна, что как пушка на колесах стоишь! Поди-ко вели нам, Фоминишна, самоварчик согреть.
Устинья Наумовна. Пила, пила, жемчужная, провалиться на месте – пила и забежала-то так, на минуточку.
Аграфена Кондратьевна. Что ж ты, Фоминишна, проклажаешься? Беги, мать моя, проворнее.
Липочка. Позвольте, маменька, я поскорей сбегаю, видите, какая она неповоротливая.
Фоминишна. Уж не финти, где не спрашивают! А я, матушка Аграфена Кондратьевна, вот что думаю: не пригожее ли будет подать бальсанцу с селедочкой.
Аграфена Кондратьевна. Ну, бальсан бальсаном, а самовар самоваром. Аль тебе жалко чужого добра? Да как поспеет, вели сюда принести.
Фоминишна. Как же уж! Слушаю! (Уходит.)

Явление пятое
Те же без Фоминишны.
Аграфена Кондратьевна. Ну что, новенького нет ли чего, Устинья Наумовна? Ишь, у меня девка-то стосковалась совсем.
Липочка. И в самом деле, Устинья Наумовна, ты ходишь, ходишь, а толку нет никакого.
Устинья Наумовна. Да ишь ты, с вами не скоро сообразишь, бралиянтовые. Тятенька-то твой ладит за богатого: мне, говорит, хоть Федот от проходных ворот, лишь бы денежки водились, да приданого поменьше ломил. Маменька-то вот, Аграфена Кондратьевна тоже норовит в свое удовольствие: подавай ты ей беспременно купца, да чтобы был жалованный, да лошадей бы хороших держал, да и лоб-то крестил бы по-старинному. У тебя тоже свое на уме. Как на вас угодишь?

Явление шестое
Те же и Фоминишна, входит, ставит на стол водку с закуской.
Липочка. Не пойду я за купца, ни за что не пойду, – За тем разве я так воспитана: училась и по-французски, и на фортепьянах, и танцевать! Нет, нет! Где хочешь возьми, а достань благородного.
Аграфена Кондратьевна. Вот ты и толкуй с ней.
Фоминишна. Да что тебе дались эти благородные? Что в них за особенный скус? Голый на голом, да и христианства-то никакого нет: ни в баню не ходит, ни пирогов по праздникам не печет; а ведь хоть и замужем будешь, а надоест тебе соус-то с подливкой.
Липочка. Ты, Фоминишна, родилась между мужиков и ноги протянешь мужичкой. Что мне в твоем купце! Какой он может иметь вес? Где у него амбиция? Мочалка-то его, что ли, мне нужна?
Фоминишна. Не мочалка, а божий волос, сударыня, так-то-с!
Аграфена Кондратьевна. Ведь и тятенька твой не оболваненный какой, и борода-то тоже не обшарканная, да целуешь же ты его как-нибудь.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес".

Александр Николаевич Островский.

Свои люди – сочтемся

Большов Самсон Силыч , Купец

Аграфена Кондратьевна , его жена

Липочка , их дочь

Подхалюзин , Приказчик

Устинья Наумовна , Сваха

Фоминишна , Ключница

Рисположенский Сысой Псоич , стряпчий

Тишка , мальчик

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Гостиная в доме Большова.

Липочка (сидит у окна с книгой). Какое приятное занятие эти танцы! Ведь уж как хорошо! Что может быть восхитительнее? Приедешь в Собранье али к кому на свадьбу, сидишь, натурально,- вся в цветах, разодета, как игрушка али картинка журнальная,- вдруг подлетает кавалер: «Удостойте счастия, сударыня!» Ну, видишь: если человек с понятием али армейской какой – возьмешь да и прищуришься, отвечаешь: «Извольте, с удовольствием!» Ах! (с жаром) оча-ро-ва-тель-но! Это просто уму непостижимо! (Вздыхает.) Больше всего не люблю я танцевать с студентами да с приказными. То ли дело отличаться с военными! Ах, прелесть! восхищение! И усы, и эполеты, и мундир, а у иных даже шпоры с колокольчиками. Одно убийственно, что сабли нет! И для чего они ее отвязывают? Странно, ей-богу! Сами не понимают, как блеснуть очаровательнее! Ведь посмотрели бы на шпоры, как они звенят, особливо, если улан али полковник какой разрисовывает – чудо! Любоваться – мило-дорого! Ну, а прицепи-ко он еще саблю: просто ничего не увидишь любопытнее, одного грома лучше музыки наслушаешься. Уж какое же есть сравнение: военный или штатский? Военный – уж это сейчас видно: и ловкость, и все, а штатский что? Так какой-то неодушевленный! (Молчание.) Удивляюсь, отчего это многие дамы, поджавши ножки, сидят? Формально нет никакой трудности выучиться! Вот уж я на что совестилась учителя, а в двадцать уроков все решительно поняла. Отчего это не учиться танцевать! Это одно толькое суеверие! Вот маменька, бывало, сердится, что учитель все за коленки хватает. Все это от необразования! Что за важность! Он танцмейстер, а не кто-нибудь другой. (Задумывается.) Воображаю я себе: вдруг за меня посватается военный, вдруг у нас парадный сговор: горят везде свечки, ходят официанты в белых перчатках; я, натурально, в тюлевом либо в газовом платье, тут вдруг заиграют вальс. А ну как я перед ним оконфужусь! Ах, страм какой! Куда тогда деваться-то? Что он подумает? Вот, скажет, дура необразованная! Да нет, как это можно! Однако я вот уж полтора года не танцевала! Попробую-ко теперь на досуге. (Дурно вальсируя.) Раз… два… три… раз… два… три…

Липочка и Аграфена Кондратьевна.

Аграфена Кондратьевна (входя). Так, так, бесстыдница! Как будто сердце чувствовало: ни свет ни заря, не поемши хлеба божьего, да уж и за пляску тотчас!

Липочка Как, маменька, я и чай пила, и ватрушку скушала. Посмотрите-ка, хорошо? Раз, два, три… раз… два…

Аграфена Кондратьевна (преследуя ее). Так что ж, что ты скушала? Нужно мне очень смотреть, как ты греховодничаешь!… Говорю тебе, не вертись!…

Липочка Что за грех такой! Нынче все этим развлекаются.- Раз… два…

Аграфена Кондратьевна Лучше об стол лбом стучи, да ногами не озорничай! (Бегает за ней.) - Да что ж ты, с чего ж ты взяла не слушаться!

Липочка . Как не слушаться, кто вам сказал! Не мешайте, дайте кончить, как надобно! Раз… два… три…

Аграфена Кондратьевна . Долго ль же мне бегать-то за тобой на старости лет! Ух, замучила, варварка! Слышишь, перестань! Отцу пожалуюсь!

Липочка . Сейчас, сейчас, маменька! Последний кружок! Вас на то и бог создал, чтоб жаловаться. Сами-то вы не очень для меня значительны! Раз, два…

Аграфена Кондратьевна . Как! ты еще пляшешь, да еще ругаешься! Сию минуту брось! Тебе ж будет хуже: поймаю за юбку, весь хвост оторву.

Липочка . Ну, да рвите на здоровье! Вам же зашивать придется! Вот и будет! (Садится.) Фу… фу… как упаточилась, словно воз везла! Ух! Дайте, маменька, платочка пот обтереть.

Аграфена Кондратьевна . Постой, уж я сама оботру! Ишь, уморилась! А ведь и то сказать, будто неволили. Коли уж матери не почитаешь, так стен-то бы посовестилась! Отец, голубчик, через великую силу ноги двигает, а ты тут скачешь, как юла какая!

Липочка Подите вы с своими советами! Что ж мне делать, по-вашему! Самой, что ли, хворать прикажете? Вот другой манер, кабы я была докторша! Ух! Что это у вас за отвратительные понятия! Ах! какие вы, маменька, ей-богу! Право, мне иногда краснеть приходится от ваших глупостей!

Аграфена Кондратьевна Каково детище-то ненаглядное! Прошу подумать, как она мать-то честит! Ах ты, болтушка бестолковая! Да разве можно такими речами поносить родителей? Да неужто я затем тебя на свет родила, учила да берегла пуще соломинки?

Липочка. Не вы учили – посторонние; полноте, пожалуйста; вы и сами-то, признаться сказать, ничему не воспитаны. Ну, что ж? Родили вы – я была тогда что? Ребенок, дитя без понятия, не смыслила обращения. А выросла да посмотрела на светский тон, так и вижу, что я гораздо других образованнее. Что ж мне, потакать вашим глупостям! Как же! Есть оказия.

Аграфена Кондратьевна . Уймись, эй, уймись, бесстыдница! Выведешь ты меня из терпения, прямо к отцу пойду, так в ноги и брякнусь, житья, скажу, нет от дочери, Самсонушко!

Липочка . Да, вам житья нет! Воображаю.- А мне есть от вас житье? Зачем вы отказали жениху? Чем не бесподобная партия? Чем не капидон? Что вы нашли в нем легковерного?

Аграфена Кондратьевна . А то и легковерного, что зубоскал! Приехал, ломался, ломался, вертелся, вертелся. Эка невидаль!

Липочка . Да, много вы знаете! Известно, он благородный человек, так и действует по-деликатному. В ихнем кругу всегда так делают.- Да как еще вы смеете порочить таких людей, которых вы и понятия не знаете? Он ведь не купчишка какой-нибудь. (Шепчет в сторону.) Душка, милашка!

Аграфена Кондратьевна . Да, хорош душка! Скажите, пожалуйста! Жалко, что не отдали тебя за шута за горохового. Ведь ишь ты, блажь-то какая в тебе; ведь это ты назло матери под нос-то шепчешь.

Липочка . Видимый резон, что не хотите моего счастия. Вам с тятенькой только кляузы строить да тиранничать.

Аграфена Кондратьевна . Ну, как ты хочешь, там думай. Господь тебе судья! А никто так не заботится о своем детище, как материнская утроба! Ты вот тут хохришься да разные глупости выколупываешь, а мы с отцом-то денно и нощно заботимся, как бы тебе хорошего человека найти да пристроить тебя поскорее.

Липочка . Да, легко вам разговаривать, а позвольте спросить, каково мне-то?

Аграфена Кондратьевна . Разве мне тебя не жаль, ты думаешь? Да что делать-то! Потерпи малость, уж коли много лет ждала. Ведь нельзя же тебе вдруг жениха найти; скоро-то только кошки мышей ловят.

Липочка . Что мне до ваших кошек! Мне мужа надобно! Что это такое! Срам встречаться с знакомыми, в целой Москве не могли выбрать жениха – все другим да другим. Кого не заденет за живое: все подруги с мужьями давно, а я словно сирота какая! Отыскался вот один, так и тому отказали. Слышите, найдите мне жениха, беспременно найдите!… Вперед вам говорю, беспременно сыщите, а то для вас же будет хуже: нарочно, вам назло, по секрету заведу обожателя, с гусаром убегу, да и обвенчаемся потихоньку.

Аграфена Кондратьевна . Что, что, беспутная! Кто вбил в тебя такие скверности! Владыко милосердый, не могу с духом собраться… Ах ты, собачий огрызок! Ну, нечего делать! Видно, придется отца позвать.

Липочка . Только и ладите, что отца да отца; бойки вы при нем разговаривать-то, а попробуйте-ка сами!

Аграфена Кондратьевна . Так что же, я дура, по-твоему, что ли? Какие у тебя там гусары, бесстыжий твой нос! Тьфу ты, дьявольское наваждение! Али ты думаешь, что я не властна над тобой приказывать? Говори, бесстыжие твои глаза, с чего у тебя взгляд-то такой завистливый? Что ты прытче матери хочешь быть! У меня ведь недолго, я и на кухню горшки парить пошлю. Ишь ты! Ишь ты! А!… Ах матушки вы мои! Посконный сарафан сошью да вот на голову тебе и надену! С поросятами тебя, вместо родителей-то, посажу!

Липочка . Как же! Позволю я над собой командовать! Вот еще новости!

Аграфена Кондратьевна . Молчи, молчи, тарант Егоровна! Уступи верх матери! Эко семя противное! Словечко пикнешь, так язык ниже пяток пришью. Вот послал господь утешение! Девчонка хабальная! Мальчишка ты, шельмец, и на уме-то у тебя все не женское! Готова, чай, вот на лошадь по-солдатски вскочить!