«Старик рыбачил совсем один на своей лодке в Гольфстриме. Вот уже восемьдесят четыре дня он ходил в море и не поймал ни одной рыбы. Первые сорок дней с ним был мальчик. Но день за днем не приносил улова, и родители сказали мальчику, что старик теперь явно salao, то есть самый что ни на есть невезучий, и велели ходить в море на другой лодке, которая действительно привезла три хорошие рыбы в первую же неделю. Мальчику тяжело было смотреть, как старик каждый день возвращался ни с чем, и он выходил на берег, чтобы помочь ему отнести снасти или багор, гарпун и обернутый вокруг мачты парус. Парус был весь в заплатах из мешковины и, свернутый, напоминал знамя наголову разбитого полка».

Такова предыстория событий, которые развертываются в маленьком рыбачьем поселке на Кубе. Главный герой — старик Сантьяго, он был «худ, изможден, затылок его прорезали глубокие морщины, а щеки были покрыты коричневыми пятнами неопасного кожного рака, который вызывают солнечные лучи, отраженные гладью тропического моря». Это он научил мальчика Манолина рыбачить, а мальчик любил старика. Он исполнен жалости к старику, хочет ему помочь. Он готов наловить ему сардин в качестве насадки для его завтрашнего выхода в море. Вместе они поднимаются к бедной хижине Сантьяго, выстроенной из крепких трилистников королевской пальмы. В хижине лишь стол, стул, а в земляном полу выемка для готовки пищи на древесном угле. Старик одинок и беден: его трапеза — миска желтого риса с рыбой. Они беседуют с мальчиком о рыбалке, о том, что старику обязательно должно повезти, а также о последних спортивных новостях, результатах бейсбольных матчей и знаменитых игроках, таких, как Ди Маджио. Когда утомленный старик ложится спать, ему снится Африка его юности, «длинные золотистые ее берега и отмели, высокие утесы и громадные белые горы. Ему не снятся более ни драки, ни женщины, ни великие события. Но часто в его снах возникают далекие страны и львы, выходящие на берег».

На следующий день рано утром старик отправляется на очередную рыбалку. Мальчик помогает ему снести парус, подготовить лодку. Старик говорит ему, что на этот раз он «верит в удачу».

Одна за другой рыбацкие лодки отчаливают от берега и уходят в море. Гребя веслами, старик чувствует приближение утра. Он любит море, он думает о нем с нежностью, как о женщине, которая «дарит великие милости». Любит он и птиц, и рыб, обитающих в бездонной зеленой толще. Насадив на крючки приманку, он медленно плывет по течению. Он мысленно общается с птицами, с рыбами. Привыкший к одиночеству, вслух разговаривает сам с собой. Природа, океан воспринимаются им как живое существо. Он знает разных рыб и обитателей океана, их повадки, у него к ним свое нежное отношение. «Он любил зеленых черепах за их изящество и проворство, а также за то, что они так дорого ценились, и питал снисходительное отношение к одетым в желтую броню неуклюжим и глупым ложным карет-там, прихотливым в любовных делах и поедающим с закрытыми глазами португальских фезалий».

Но вот начинается серьезный лов, и все его внимание сосредоточивается на леске, ее состоянии: он чутко улавливает, что происходит в глубине, как реагирует рыба на наколотую на крючок наживку. Наконец один из зеленых прутьев дрогнул: это значит, что на глубине ста морских саженей марлин стал пожирать сардин. Леска начинает уходить вниз, скользя у него между пальцев, и он ощущает огромную тяжесть, которая влечет ее за собой. Разворачивается драматический многочасовой поединок между Сантьяго и огромной рыбой.

Он знает, когда надо тянуть леску. «Клюнула, — сказал старик. — Пусть теперь поест как следует. Он позволил лесе скользить между пальцами, а левой рукой привязал свободный конец запасных мотков к петле двух запасных мотков второй удочки. Теперь все было готово. У него в запасе было три мотка лесы, по сорок саженей в каждом, не считая той, на которой он держал рыбу».

Старик пытается подтянуть бечеву, но у него ничего не получается. Наоборот, она тянет, как на буксире, лодку за собой, медленно смещаясь к северо-западу. И старик горько сожалеет, что рядом с ним нет мальчика. Но хорошо, что еще рыба тянет в сторону, а не вниз, на дно. Проходит около четырех часов. Близится полдень. Так не может продолжаться вечно, размышляет старик, скоро рыба умрет и тогда ее можно будет подтянуть. Но рыба оказывается слишком живучей. «Хотелось бы мне на нее взглянуть, — думает старик. — Хотелось бы мне на нее поглядеть хоть одним глазком, тогда я бы знал, с кем имею дело».

Проходит ночь. Рыба тянет лодку все дальше от берега. Вдали меркнут огни Гаваны. Старик устал, он крепко сжимает веревку, перекинутую через плечо. Ему нельзя отвлекаться. Ему очень жаль, что рядом нет Манолина, который бы ему помог. «Нельзя, чтобы в старости человек остался один, — внушает он себе. — Но это неизбежно». Мысль о рыбе ни на секунду не покидает его. Иногда ему становится ее жалко. «Ну не чудо ли эта рыба, один Бог знает, сколько лет она прожила на свете. Никогда еще мне не попадалась такая сильная рыба. И подумать только, как странно она себя ведет. Может быть, потому не прыгает, что уж очень умна». Вновь и вновь сожалеет он, что рядом с ним нет его юного помощника. Подкрепившись выловленным сырым тунцом, он продолжает мысленно разговаривать с рыбой. «Я с тобой не расстанусь, пока не умру», — говорит ей старик.

Рыба начинает тянуть не так мощно, она явно ослабела. Но силы старика на исходе. У него немеет рука. Наконец леса неожиданно начала идти вверх и на поверхности океана впервые показывается рыба. Она горит на солнце, голова и спина у нее темно-фиолетовые, а вместо носа — меч, длинный, как бейсбольная бита. Она на целых два фута длиннее лодки. Появившись на поверхности, она начинает вновь, видимо испуганная, уходить в глубину, тянуть за собой лодку, и старику приходится мобилизовать все силы, чтобы не дать ей сорваться. Впервые ему приходится сражаться с такой огромной рыбой в одиночку.

Не веруя в Бога, он читает десять раз молитву «Отче наш». Он чувствует себя лучше, но боль в руке не уменьшается. Он понимает, что рыба — огромная, что надо беречь силы. «Хоть это несправедливо, — убеждает он себя, — но я докажу ей, на что способен человек и что он может вынести». Он называет себя «необыкновенным стариком» и должен это подтвердить.

Проходит еще один день. Чтобы как-то отвлечься, он вспоминает об играх в бейсбольных лигах. Вспоминает, как когда-то в таверне Касабланки мерился силой с могучим негром, самым сильным человеком в порту, как целые сутки просидели они за столом, не опуская рук, и как он, в конце концов, взял верх. Он еще не раз участвовал в подобных поединках, побеждал, но потом бросил это дело, решив, что правая рука ему нужна для рыбной ловли.

Еще долгие часы продолжается битва с рыбой. Он держит лесу правой рукой, зная, что, когда силы иссякнут, ее сменит левая. Как нужен ему в этот момент мальчик. Но он один в огромном океане, ведущий поединок с невиданных размеров рыбой. Наконец рыба, сделав несколько кругов, начинает выходить на поверхность. Она то приближается к лодке, то отходит от нее. Старик готовит гарпун, чтобы добить рыбу. Но она отходит в сторону. От усталости мысли путаются в голове у старика. «Послушай, рыба, — говорит он ей. — Ведь тебе все равно умирать. Зачем же тебе надо, чтобы я тоже умер».

Наступает последний акт их поединка. «Он собрал всю свою боль, и весь остаток сил, и всю свою давно утраченную гордость и бросил все это против мук, которые терпела рыба, и тогда она перевернулась и тихонько поплыла на боку, едва не доставая мечом до борта лодки; она чуть было не проплыла мимо, длинная, широкая, серебряная, перевитая фиолетовыми полосами, и казалось, что ей не будет конца». Подняв гарпун, он изо всех сил, какие только в нем были, вонзает его рыбе в бок. Он чувствует, как железо входит ей в мякоть, и всаживает его все глубже и глубже...

Его одолевают тошнота и слабость, у него туманится в голове, но он все-таки подтягивает рыбу к борту.

Теперь старик привязывает рыбу к лодке и начинает движение к берегу. Мысленно он прикидывает: рыба весит не менее полутора тысяч фунтов, которые можно продать по тридцати центов за фунт. Имея в виду знаменитого игрока бейсбола, он говорит себе: «Думаю, что великий Ди Маджио мог бы сегодня мною гордиться». И пусть у него руки еще кровоточат, он устал, измучен, но он одолел рыбу. Направление ветра указывает ему, в какую сторону плыть, чтобы добраться до дома.

Проходит час, прежде чем показывается первая акула. Учуяв запах крови, она, то появляясь, то исчезая в глубине, устремляется вслед за лодкой и привязанной к ней рыбой. Она спешит, потому что добыча близко. Она приблизилась к корме, ее пасть впилась в кожу и мясо рыбы, стала ее раздирать. В ярости и злобе, собрав все силы, старик ударил ее гарпуном. Вскоре она погружается на дно, утащив с собой и гарпун, и часть веревки, и огромный кусок рыбы.

«Человек не для того создан, чтобы терпеть поражение, — произносит старик слова, ставшие хрестоматийными. — Человека можно уничтожить, но нельзя победить».

Он подкрепляется куском мяса выловленной рыбы в той ее части, где побывали зубы акулы. И в этот момент он замечает плавники целой стаи пятнистых хищниц. Они приближаются с огромной скоростью. Старик встречает их, подняв весло с привязанным к нему ножом. С яростью акулы набрасываются на рыбу. Они рвут ее тело. Старик вступает с ними в битву. Одну из акул он убивает.

«...В полночь он сражался с акулами снова и на этот раз знал, что борьба бесполезна. Они напали на него целой стаей, а он видел лишь полосы на воде, которые прочерчивали их плавники, и свечение, когда они кидались рвать рыбу. Он бил дубинкой по головам и слышал, как лязгают челюсти и как сотрясается лодка, когда они хватают рыбу снизу. Он отчаянно бил дубинкой по чему-то невидимому, что только мог слышать и осязать, и вдруг почувствовал, как что-то ухватило дубинку и дубинки не стало». Наконец акулы отстали. Им было уже нечего есть.

Когда он входил в бухту, все уже спали. Сняв мачту и связав парус, он ощутил всю меру усталости. За кормой его лодки вздымался огромный хвост рыбы. От нее остался лишь белый скелет. На берегу мальчик встречает уставшего, плачущего старика. Он успокаивает Сантьяго, уверяет, что отныне они будут рыбачить вместе, ибо ему надо еще многому научиться у старика. Он верит, что принесет старику удачу.

Наутро на берег приходят богатые туристы. Они удивлены, заметив длинный белый позвоночник с огромным хвостом. Официант пытается им объяснить, но они очень далеки от понимания той драмы, которая здесь произошла.

Заключительные слова повести: «Наверху в своей хижине старик опять спал. Он снова спал, лицом вниз, и его сторожил мальчик. Старику снились львы».

То был старый рыбак, промышлявший на Гольфстримі сам-один в своей лодке. Вот уже восемьдесят четыре дня он выходил в море и не поймал ни одной рыбки. Первые сорок дней с ним был парень. И по сорока несчастливых днях мальчику родители сказали, что старый теперь решительно и бесповоротно salao1, то есть совершенно бесталанный, и велели сыну перейти к другому рыбаки, с которым он первой же недели поймал три добренні рыбины. Парню было обидно видеть, как старик в день возвращается ни с чем, и он каждый раз шел помочь ему преподнести змотану снасть, гарпун, ости или мачту с парусом. Парус был полатане мешковиной и, обернутый вокруг мачты, похоже на флаг безустанной поражения.

Старик был кощавий, истощенный, затылок его поорали глубокие морщины на лице темнели коричневые пятна безвредного накожного рака, что появляются от солнечного луча, отраженного тропическим морем. Те пятна сбегали вниз по щекам до самой шеи.

Ладони старика были иссечены глубокими поперечными рубцами от плетеной лески, которой он тянул из воды крупную рыбу. И. ни один из тех рубцов не был свежий - все старые, как борозды на пересохшей земле.

Все в нем было старое, кроме глаз, а они имели цвет моря и блестели весело и непереможно.

Деду Сантьяго, - сказал ему парень, когда они поднимались от берега, где оставили лодку, - я мог бы снова ходить в море с тобой. Теперь мы призбирали немного денег.

Старик научил парня рыбачить, и тот любил его.

Нет, - сказал старик. - Ты теперь на счастливом лодке. Оставайся там.

Но вспомни, как ты когда-восемьдесят семь дней подряд возвращался ни с чем, а потом мы три недели ловили каждый день по огромной рыбине.

Помню, - сказал старик. - Я знаю: ты ушел от меня не потому, что отчаялся.

Велел папа. А я ведь еще несовершеннолетний и должен слушаться его.

Знаю, - сказал старик. - Так и должно быть.

Они поднялись по дороге к хижине старого и зашли в открытую дверь. Старик простер мачту к стене, а парень поставил рядом ящик и остальные орудия. Мачта была длиной почти такая, как вся хижина, слепленная из цепких брунькових щитков королевской пальмы, известных под названием гуано. Там стояли кровать, стол и стул, а просто на полу был очаг, где старый разжигал древесный уголь и варил себе еду. На темных стенах с розрівняних и плотно пригнанных друг к другу шероховатых волокнистых щитков висело цветное изображение Святого сердца Господнього2 и еще одно - Медной Богоматері3. То были памятки по жене. Когда на стене висела и ее подкрашенная фотография, но старик снял то фото, потому что, глядя на него, слишком остро чувствовал свое одиночество, и теперь оно лежало на полке в углу под его чистой рубашкой.

Восемьдесят пять - счастливое число, - молвил старик. - Что ты скажешь, если я завтра притащу рибисько на тысячу фунтов чистого веса?

Ну, я беру сетку и иду по сардины. А ты посидишь здесь на пороге против солнышка?

Ага. Я имею вчерашнюю газету, то почитаю о бейсболе.

Когда он вернулся, солнце уже зашло, а старик спал на своем стуле. Парень снял с кровати старое солдатское одеяло и накинул ему на плечи поверх спинки стула.

То были удивительные плечи - и до сих пор еще мощные, хоть и старые, - и шея тоже еще крепкая, и теперь, когда старик спал, склонив голову на грудь, морщины на затылке отличались не так четко. Рубашка на нем была такая же латанная-перелатанная, как и парус, и заплаты, неровно повицвітавши на солнце, пестрели разными цветами. А вот лицо было очень старое и с закрытыми глазами казалось совсем безживним. Газета лежала у него на коленях, и рука, упав на нее, не давала вечернем ветру сдуть ее прочь. Ноги старика были босые.

Заснул он скоро, и во сне ему вспоминался Африка его юношеских лет: длинные берега, золотистые и белые - такие белые, что аж глазам больно - высокие мысы и огромные темные горы. Теперь он каждую ночь оказывался на тех берегах, и слышал во сне, как грохочут волны прибоя, и видел, как вскрывают их лодки туземцев. Он слышал дух смолы и пакли, что стоял над палубой, слышал дух Африки, что его приносил с берега утренний ветерок.

Ему уже более не снились ни штормы, ни женщины, ни выдающиеся события, ни большая рыба, ни драки, ни соревнования силачей, ни его жена. Снились только далекие пейзажи и еще львы на берегу. Они играли в предвечерних сумерках, словно котята, и он любил их так же, как любил парня. И парень не снился ему никогда.

Старик проснулся, посмотрел сквозь открытую дверь на месяц, тогда развернул штаны и натянул на себя. Выйдя из хижины, он справил малую нужду, тогда подался дорогой будить парня. От утреннего холода его пробирала дрожь. И он знал, что скоро согреет шествие, а там скоро и на весла...

Он всегда мысленно называл море la mar, как говорят по-испанскому те, кто его любит. И хоть иногда вспоминают его лихом, однако всегда говорят о нем, как о женщине. Кое-кто из младших возрасте рыбаков, те, что цепляли на свою снасть буйки вместо поплавков и имели моторные лодки, купленные во времена, когда акулья печень давала большую выгоду называли его el mar - в мужском роді4. Они говорили о нем как о сопернике, как о бездушный пространство, ба, даже как о враге. И старик всегда думал о море как о женщине, о живом существе, что может и подарить великую милость, и лишить ее, а если и делает что-то плохое или нерозважне, то лишь потому, что такова уж ее натура. «Вон и месяц розтривожує море так же, как и женщину», - думал старик.

Он греб размеренно, без особых усилий, потому что хорошо умел держать постоянную скорость, и поверхность океана была гладкая, если не считать единичных заворотов на течения. Старый рулил за водой оставив добрую треть своей работы на течение, поэтому, когда начал заниматься на свет, он увидел, что доплыл куда дальше, чем надеялся за это время.

Он не помнил уже, когда начал говорить вслух, рыбача одиночкой. Когда-то раньше, оставаясь в одиночестве, он пел; время пел и ночами, неся вахту на рыболовных парусниках и охотничьих судах, ходивших по черепах. А разговаривать сам с собой начал, видимо, тогда, когда от него ушел парень. Но наверняка он не помнил. Рыбача вместе, они с парнем конечно не отзывались друг к другу без надобности. Разговаривали в основном по ночам или же оставаясь на берегу в непогоду. Между рыбаков считалось зазорным болтать в море, и старый всегда одобрял и уважал этот обычай. Но теперь он часто высказывал свои мысли вслух - ведь это никому не вадило.

Если бы кто услышал, что я так разговариваю вслух, то подумал бы, что мне отняло ум, - сказал он. - Однако я при своем уме, так вот, мне до того безразлично.

Он не отводил глаз от жилок и именно в этот миг увидел, как одно зеленое удилище над бортом резко дернулось вниз.

Ага, - молвил старик. - Ага, - и беззвучно положил весла. Тогда потянулся к жилки и осторожно взял ее большим и указательным пальцами правой руки. Он не почувствовал ни натяжения, ни веса и государств жилку свободно, без усилия. Вдруг она снова дернулась. На этот раз - легонько, как-то неуверенно; и старик хорошо знал, что это означает. Там, в глубине, за сотню саженей от лодки, марлин объедал сардины, нанизанные на острие и изгиб виклепаного ручным способом крючка, что витикався с головы небольшого тунца, насаженного на стержень.

Жилка и дальше потихоньку сіпалась у него между пальцами и старый радовался тому, и вдруг почувствовал, как она напряглась от огромного, просто-таки невероятной тяжести. То была вес рыбины, и он отпускал леску все глубже, глубже, глубже, и первый из двух запасных мотков быстро раскручивался. Жилка легко проскальзывала у него между пальцами, и старик, хоть почти и не придержував ее, все равно чувствовал огромную тяжесть на том конце.

Вот это рыбина, - сказал он. - Крючок вонзился ей в пасть, и теперь она убегает с ним вместе.

Рыбина неуклонно тащила вперед, и они медленно шли тихим морем. Остальные крючков с наживой и до сих пор оставалась в воде, но с этим трудно было что-то помочь.

Жаль, что со мной нет мальчика, - сказал старик. - Рыба тянет меня на буксире, и я словно привязан к ней тросом. Можно, конечно, привязать леску до лодки. Но тогда рыбина может урвать ее. Поэтому надо держать, пока станет силы, и отпускать леску, когда ей заблагорассудится дернуть. Еще слава Богу, что она плывет вперед, а не уходит в бездну.

«Не знаю, что и делать, как она надумает пойти вниз. А что я сделаю, как ее потянет на дно и она там умрет! Ет, что-то и сделаю. Мало ли всяких способов?!».

Старый сдерживал жилку спиной и смотрел, как она косвенно рассекает воду, а лодка неуклонно продвигается дальше на северо-запад.

«Эта правда доконает ее, - подумал он о рыбину. - Не может же она плыть без конца». И прошло еще четыре часа, а рыба все так же неуклонно плыла ген в открытое море, таща за собой лодку, и старик все так же крепко упирался в лавку, здержуючи спиной натягнену снасть.

Когда я подцепил ее, был полдень, - сказал он. - А я и до сих пор ее не видел.

Целую ночь рыба плыла так же неуклонно, никуда не збочуючи, - старик мог видеть это по звездам. Когда зашло солнце, воздух похолодало, и пот на спине, плечах и ногах старого быстро высох. Еще днем он взял мешок, которым накрыл ящик с наживой, и простелил его на солнце сушиться. А когда солнце зашло, обвязал мешок вокруг шеи, спустил себе на спину и осторожно заправил под жилку, что ее теперь государств, перепустивши за плечами. Мешок смягчил давление, и старик сумел привязаться к носу лодки в такой способ, что ему стало почти удобно. На самом деле эта поза лишь на какую-то толику облегчила невыносимая тяжесть, однако старик считал, что теперь ему почти удобно.

«Я ничего не могу с ней поделать, и она со мной тоже, - подумал он. - По крайней мере, пока тянет так напрямик».

Тогда сказал вслух:

Жаль, что нет со мной парня. Помог бы мне все это увидел.

«Нельзя, чтобы человек доживала свои дни в одиночестве, - подумал он. - Но ничего не поделаешь.

«Интересно, чего это она так отшатнулась, - подумал он. - Пожалуй, поводок дернул ее по спинному горбу, ей, конечно, не так мозолит спину, как мне. Однако не может же она без конца тянуть лодку, какая бы ни была велика и сильна. Теперь я убрал все, что могло бы мне помешать, и имею в запасе много жилки, следовательно, лучшего и желать нечего».

Рибо, - негромко произнес он, - пока я жив, я тебя не покину.

«Да и она меня, пожалуй, не покинет, - подумал старик, ожидая, пока розвидніє. В этой предрассветной поре стало еще холоднее, и он прислонился к доскам, чтобы немного согреться. «Все, что она слаба, могу и я», - подумал он. Загорелось на свет, и он увидел, как жилка, простираясь от его плеча, косвенно заходит в воду. Лодка неуклонно двигался вперед, и когда из-за горизонта виткнувся краешек солнца, его лучи упали на правое плечо старика.

С севера к лодки подлетела небольшая птичья. То была какая-то певчая птичка, и она летела очень низко над водой. Старик заметил, что она совершенно обессилена.

Птица села на корму передохнуть. Потом пурхнула в старика над головой и уселась на леске, где ей было удобнее.

Сколько тебе лет? - спросил старик. - Это твое первое путешествие?

Когда он отозвался, птичья посмотрела на него. Она была такая усталая, что даже не примерялась, садясь на жилку, и теперь покачивалась, цепко обхватив ее своими хрупкими пазурцями.

Леска натянута крепко, - сказал ей старик. - Слишком крепко. Чего же это ты так устала по безветренной воде? И что оно творится с птицами?

«А есть же еще ястребы, - подумал он. - Те вылетают более морем вам наперерез». Но птичьи этого не сказал и все равно она его не поняла бы, а о ястребов скоро должна была узнать сама.

Хорошо отдохни, имела птице, - сказал старик. - А тогда вертай к берегу и ищи своей судьбы, как ищут ее все - и люди, и птицы, и рыбы.

Разговор немного взбодрила его, потому что за ночь спина у него совсем затекла и теперь уже болела по-настоящему.

Когда хочешь, погостюй у меня тут, птице, - сказал он. - Жаль, что я не могу поставить парус и отвезти тебя, - вон как раз и ветерок снимается. И, к сожалению, я не один, а с товарищем.

Именно в этот миг рыбина вдруг так різонула жилку, что старик повалился на нос лодки и наверняка выпал бы за борт, если бы не уперся в доски и не попустил снасть.

Когда рыбина дернула, птичья пурхнула прочь, и старик не заметил, как она исчезла. Он осторожно пощупал жилку правой рукой и увидел на ладони кровь.

Видимо, что-то проняло ей, - молвил старик и потянул к себе снасть, пробуя вернуть рыбину обратно. И, напялив жилку к відпору, он снова сел, как раньше, только здержуючи ее натяжение.

Я вижу, рибо, что оно все-таки дается тебе знать, - сказал он. Мне тоже, Бог свидетель.

Он поискал глазами птицу, потому рад был хоть ее обществу. Однако птица исчезла.

«Огромная рыбина, и я должен укротить ее, - думал старик. - Нельзя давать ей почувствовать, какая она сильная и на что способна, когда бы стала убегать. Будучи ею, я бы сейчас пошел на отчаяние души и дал тягу, пока что-то лопнуло бы. И, слава богу, рыбы не такие умные, как мы убиваем их, зато куда более благородные и более».

Старом случалось видеть много крупной рыбы. Видел он и немало рыбин, весили свыше тысячи фунтов, да и сам за свою жизнь поймал две такие, но никогда не ловил одиночкой. И вот теперь, сам-один далеко от берега, был привязан к самой большой рыбины из всех, которых он когда-либо видел или о которых слышал, а его левая рука до сих пор была в полном недоумении, словно стиснутые когти орла.

«Ничего, отойдет, - думал он. - Непременно отойдет и поможет правой. Они же все и три будто сестры - рыба и мои две руки. Должна отойти. Это же просто нечестно, что и она так себя ведет».

Тем временем рыба снова притишила ход и плыл ровно, как и раньше.

«Интересно, чего это она вынырнула, - подумал старик. - Как будто только на то, чтобы показать мне, какая она огромная. Да, теперь я это знаю. Хорошо было бы и показать ей, что я за человек. Но тогда бы она увидела мою скорченную руку. Нет, пусть себе думает, будто я сильнее, чем на самом деле, а я уж постараюсь не оплошать. Эх, если бы я был ею и имел все, что она имеет против моего единственного оружия - воли и разума».

«Хорошо, если бы она заснула, тогда и я мог бы поспать и увидеть во сне львов, - подумал он. - Почему те львы - самое важное из всего, что у меня осталось?.. Выброси из головы эти мысли, старик, - велел он себе. - Сиди тихо тут у борта, отдыхай и ни о чем не думай. Рыбина тратит силу. А ты должен расходовать ее как можно меньше».

Когда зашло солнце, старый, чтобы придать себе уверенности, стал вспоминать, как когда-то в одной таверне в Касабланке он мерился силой с дуженним негром с Сьєнфуегоса, что был самым первым силачом в тамошнем порту. Целый день и целую ночь они сидели, уперев локти в черту, проведенную мелом на столе, и крепко стиснув поставлены И стоймя руки, и каждый старался пригнуть к столу руку противника. Почти все вокруг спорили, кто победит, люди заходили и выходили из таверны, освещенной керосиновыми лампами, а он пристально смотрел на руку негра и на его лицо. После первых восьми часов судьи начали меняться через каждые четыре часа, чтобы немного поспать. Из-под ногтей и у него, и у негра выступала кровь, и они и дальше смотрели в глаза и на руку друг другу, между тем как зрители заходили и выходили, сидели на высоких стульях вдоль стены и ждали. Деревянные стены таверны были окрашены в светло-голубой цвет, и лампы отбрасывали на них тени обоих противников. И когда ветер снаружи колыхал лампы, огромная тень негра хилиталася на стене.

В течение целой ночи преимущество раз склонялась от одного к другому; негру подносили ром и розкурювали для него сигареты. Выпив рому, он вовсю напинався и однажды почти на три дюйма отклонил руку старика, что был тогда не «старый», а Сантьяго El Campeon5. Однако старый, смог снова поставить руку неподвижно. После того Он уже не сомневался, что победит противника, хоть негр был добрый человек и незаурядный силач. На рассвете, когда зрители, пошли в заведения, стали просить, чтобы судья объявил ничью, а тот лишь молча качал головой, старик сделал последнее рвучке усилия и стал пригибать негрову руку все ниже и ниже, пока она легла на деревянную столешницу. Соревнование началось в воскресенье утром, а закончилось утром в понедельник. Многие из зрителей уже требовал ничьей, потому что им надо было идти на работу - кому в порт грузить мешки с сахаром, а кому до Гаванской компании. Если бы не это, все они охотно дождались бы конца соревнования. И старик закончил его вовремя, раньше чем они должны были идти на работу.

Уже совсем стемнело, как то всегда бывает в сентябре, когда тьма приходит сразу же после захода солнца. Старик навалился грудью на потрепанные носовые доски и как мог пытался отдыхать. Он не знал, как называется звезда Рігель6, но видел ее и знал, что вскоре засветятся и все другие звезды, его далекие друзья, и снова будут с ним.

И рыба также мне друг, - произнес он вслух. - Я еще никогда не видел такой рыбины, даже и не слыхал о таких. И все равно я должен убить ее. То еще хорошо, что нам не приходится охотиться на заре.

«А что, если бы человеку ежедневно нужно было убивать месяц? - подумал старик. - И месяц бежал бы от нее. Или если бы она должна была ежедневно гнаться за солнцем, чтобы убить его? Итак, мы еще не такие бесталанные», - развлек он.

Потом ему стало жалко большую рыбину, которая не имела нечего есть; хоть он и сочувствовал рыбине, однако его ни на мгновение не оставлял твердое намерение убить ее. «Это же сколько людей она накормит, - подумал старик. - И стоят ли они того, чтобы есть ее? Нет, отнюдь. Никто не стоит кушать эту рыбину, что ведет себя так разумно, с таким огромным достоинством. Я не очень разбираюсь во всех этих вещах, - думал он дальше. - И все-таки хорошо, что нам не надо замеряться убить солнце, луна или звезды. Достаточно и того, что мы живем у моря и вбиваем своих искренних братьев.

Уже с час в глазах старого мерцали темные пятна, соленый пот затекал ему в глаза и больно обжигал их и так же больно обжигал царапины на лбу. Темных пятен старик не боялся - то была естественная вещь при таком напряжении, с которым он натягивал снасть. И вот уже дважды ему наморочилось в голове, и это обеспокоило его.

Не может быть, чтобы я зломився и скончался через эту рыбу, - произнес он. - И еще и теперь, когда она делает все, что мне надо. Боже, помоги мне выстоять. Я сто раз прокажу «Отче наш» и сто раз «Богородицу». Только сейчас не могу.

Рыбину старый увидел тогда, когда она поворачивала в третий раз. Сначала он увидел темную тень - она проплывала под лодкой так долго, что старый аж глазам своим не поверил.

Нет, - сказал он. - Не может она быть такой большой. И рыба действительно была такая большая, и когда, заканчивая это круг, она поднялась к поверхности всего за тридцать ярдов от лодки, старик увидел над водой ее хвост. Он был выше лезвие крупнейшей косы, отклонен назад, и на фоне темной воды казался чуть окрашенным в сиреневый цвет. Пока рыба плыла так у самой поверхности, старик успел увидеть ее огромное туловище и фиолетовые полосы, опоясывали его. Ее спинной плавник был спущен, а огромные плавники на груди широко розпростані в стороны.

За каждым плавным, неторопливым поворотом рыбины он выбирал все больше жилки и уже был уверен, что не дольше чем за два круга сможет вгородити в нее гарпун.

«Только надо подтянуть ее еще ближе, как можно ближе, - думал он. - И не надо бить в голову. Надо укр. влучиты) просто в сердце».

Будь спокойным и сильным, старик, - велел он себе.

И когда он, весь напрягшись еще до того, как рыбина поравнялась с лодкой, изо всех сил стал тянуть, она лишь завалилась на бок, но тут же восстановила равновесие и поплыла прочь.

Рибо, - сказал старик. - Рибо, тебе же все равно умирать. Неужели ты хочешь убить и меня?

«Нет, так я ничего не сделаю, - подумал он. Во рту у него совсем пересохло, и он уже не мог говорить, но доставать бутылку с водой сейчас никак не выпадало. - Раз надо подтянуть ее к борту, - думал он. - На эти повороты мне больше не хватит силы... Нет, хватит, - осадил он сам себя. - Тебе хватит силы на все».

При следующем повороте он чуть не доконал. Но рыбина вновь выровнялась и неспешно поплыла прочь.

«Ты убиваешь меня, рибо, - подумал старик. - Но ты имеешь на это право. Никогда еще я не видел такой величественной, прекрасной, спокойной и благородной существа, как ты, сестра моя. Ладно, убей меня ты. Мне все равно, кто кого убьет...

Тебе мутится в голове, - остановил он себя. - А надо, чтобы голова была ясная. Так что бди своих мыслей и научись сносить лишения, как мужчина. Или как эта рыбина», - так же мысленно добавил старик.

Прояснюйся, голова, - произнес он и едва услышал собственный голос. - Ну же, прояснюйся.

Еще два круга не дали никаких последствий.

«Не знаю, что и действовать, - думал старик. За каждой новой неудачей ему казалось, что он вот-вот пустится духа. - Просто не знаю. Но попробую еще раз».

Он попытался еще раз и, повалив рыбину на сторону, почувствовал, что теряет сознание. А рыбина выпрямилась и снова медленно поплыла прочь, покачивая над водой своим огромным хвостом.

«Попробую снова», - пообещал себе старый, хоть руки ему совсем обессилели, а в глазах было темно, и только изредка на мгновение прояснювалось.

Старик уронил наземь снасть, наступил на нее ногой, занес гарпун так высоко, как мог, и сколько было силы, которая еще осталась в нем, и той, которую он призвал на помощь в эту минуту, угородив его в сторону рыбины, именно позади грудного плавника, что ставился над водой на уровне человеческих груди. Он почувствовал, как железное острие заходит в рыбину, и, упершись в гарпун, подвинул его еще глубже, а тогда всем телом наважив на древко.

И вдруг рыбина, уже поражена смертью, ожила и вынырнула высоко над водой, словно показывая всю свою величінь, могущество и красоту. Казалось, она повисла в воздухе над головой старика и его лодкой. А тогда с гримким всплеском упала в море, обдав ливнем брызг и старого, и весь лодку.

Высоко в небе шли кучевые облака, а еще выше над ними видніло немало пір"їстих, и старик знал, что ветер не утихнет целую ночь. Он то и дело поглядывал на рыбину, чтобы убедиться, действительно ли она есть. Миновал еще час, когда налетела первая акула.

Акула появилась не случайно. Она поднялась из глубины еще тогда, когда в море заклубочилась и розпливлась ген-ген от поверхности темное пятно крови. Поднялась так стремительно и безбоязненно, что рассекла поверхность голубой воды и вынырнула против солнца. Затем снова нырнула под воду, почувствовала дух крови, что тянулся вслед за лодкой и рыбой, и стремглав пустилась вдогонку.

Временами она теряла след. Но каждый раз находила его снова, - если и не самый следует, то едва слышный его дух, - и неуклонно неслась вперед.

Когда старик увидел ее, он понял, что эта акула не ведает страха и поступит так, как ей заблагорассудится. Ожидая, пока она подплывет поближе, он приготовил гарпун и крепко привязал конец каната.

Акула была уже возле самой кормы, и, когда она метнулась к рыбины, старик увидел ее роззявлену пасть, и странные глаза, и вискал зубов, вплоть хлопнули, впинаючись в рыбину впереди хвоста.

Была лишь массивная, заостренная голубя голова, и большие глаза, и хищные, хряскітливі, всежерні челюсти. Но именно там, в том месте, был мозг, и старик ударил туда. Ударил зраненими, окровавленными руками, изо всех сил метнув острый гарпун. Ударил без надежды, но полон решимости и истошного ярости.

Акула перевернулась на спину, и старик увидел, что глаза ее уже неживое; потом она перевернулась еще раз, дважды обкрутивши вокруг себя веревку. Старик знал, что она мертва, и акула не хотела с этим примириться. Уже лежа на спине, она молотила хвостом, щелкала челюстями, а потом вдруг рванулась прочь, бороздя воду, словно быстроходный катер. Море вдоль нее стало белое от пены, взбитой хвостом, а сама акула на три четверти снялась над поверхностью, и в этот миг: канат туго набычилась, задрожала и тут же лопнул. Акула какую-то волну неподвижно лежала на воде, а старик смотрел на нее. Потом она медленно пошла на дно.

Она забрала у меня сорок фунтов рыбы, - произнес старик. «А также гарпун и всю веревку, - добавил он мысленно. - И теперь с моей рыбы снова течет кровь, а это притягивает других акул».

Вот уже два часа он плыл, удобно устроившись на корме, время от времени жевал мякоть большого марлина и пытался немного отдохнуть и окрепнуть на силе, когда вдруг увидел первую из двух новых акул.

Galanos - сказал он.

Акулы подплыли ближе. Одна повернула в сторону и исчезла под лодкой, и тогда старик почувствовал, как затрясся лодку, когда акула начала кромсать рыбину. Вторая мгновение пристально смотрела на старика своими узкими желтыми глазами, а затем, широко разинув закругленные челюсти, с разгона вгрызлась зубами в уже потертый перед тем рыбий бок. На самом верху ее коричневой головы и спины, там, где головной мозг соединяется со спинным, было отчетливо видно ровную линию, и старый вогнал свой привязан к весла чем именно в то место. Тогда выдернул нож и ударил снова, на этот раз - в желтые, словно у кота, акульи глаза. Акула мгновенно оторвалась от рыбы и беззвучно ушла под воду. Уже умирая, она суетливо глотала то, что успела урвать.

Тем временем лодка и дальше трясся - то первая акула яростно кромсала рыбину, - и старик отпустил шкот, чтобы наклонить лодку на бок и добраться до акулы. А когда наконец увидел ее, то перегнулся через борт и ударил ножом. И попал в мягкое, и, наткнувшись на плотную кожу, его чем только едва проткнул ее.

Обращаться к рыбе он больше не мог: слишком уж она была изуродована. И вдруг у него мелькнула мысль.

Півриби, - сказал он. - Бывшая рибо. Мне очень жаль, что я заплыл так далеко. Я погубил нас обоих. Но сколько акул мы с тобой убили и сколько покалечили. А ты сама много их убила за свою жизнь, га, старая рибо? Не зря же ты носишь на голове свой меч.

Старый удовольствием думал о рыбину и о том, как бы она расправилась с акулой, когда бы плавала вот теперь на свободе. «Надо было мне отрубить ее меч и сражаться им с акулами», - подумал он. Но у него не было топора, а потом не стало и ножа.

«А если бы я отрубил его и как-то сумел привязать к веслу, вот была бы оружие. Тогда бы мы вместе сражались с ними. А вот что ты будешь действовать теперь, как они нападут ночью? Что ты можешь?»

Драться с ними, - сказал он. - Буду сражаться с ними, пока умру.

Наконец, одна акула подскочила до самой головы, и старик понял, что это уже конец. Он замахнувсь румпелем и ударил акулу по морде, в то место, где ее челюсти застряли в тугій, не поддающейся терапии рыбьей голове. Ударил раз, потом еще и еще. Но вдруг услышал, как румпель хлопнул в руках, и штриконув акулу в морду обломанным концом. Почувствовав, как острый обломок врезался во что-то мягкое, старый штриконув еще раз. Акула разжал челюсти и поплыла прочь, последняя из всей стаи, им есть более было нечего.

Старик с трудом сводил дух и чувствовал во рту какой-то странный привкус. Отдавало словно медью и чем-то сладким, и он на минутку был аж испугался. И скоро все прошло.

Он харкнув в океан и сказал:

Сожрите и это, galanos. И представьте себе, будто вы сожрали человека.

Старик знал, что теперь он побежден окончательно и безнадежно, и вернулся на корму. Воткнув обломок румпеля в проем стерна, он увидел, что вполне может управлять. Тогда обвил плечи мешком и снова направил лодку к берегу. Лодка шел теперь совсем легко, и старик сидел себе, ни о чем больше не думая и ничего не чувствуя. Теперь ему было безразлично, и он хлопотал только тем, чтобы счастливо и якнайвправніше довести лодку до родной бухты. Где-то ночью акулы напали на скелет рыбы, словно те обжоры, жадно хватают со стола последние крошки. Старик не обратил на них внимания, да и вообще ни на что не обращал внимания, кроме паруса и руля. Только отметил про себя, как легко идет лодка, лишившись своего огромного груза.

«Лодка у меня хороший, - думал он. - Крепкий, ничуть не поврежденный, кроме вот румпеля. И румпель легко заменить».

Старик почувствовал, что уже выплыл на течение, и теперь отчетливо видел впереди огни прибрежных поселков. Он знал, где оказался, - к дому оттуда было совсем близко.

«Как оно есть, а ветер нам все-таки друг, - подумал он, а потом поправился: - Бывает другом. И бескрайнее море - в нем у нас есть и друзья, и враги. И кровать, - вспомнил он. - Кровать тоже мой друг. Да, именно кровать, - подтвердил мысленно. - Кровать - то замечательная вещь... А как легко становится на душе, когда ты побежден, - вдруг подумал он. - Я никогда и не подозревал, как оно легко. А кто же тебя победил?» - спросил старик сам себя.

Никто, - сказал он. - Я заплыл слишком далеко в море, вот и только.

Когда лодка зашел в небольшую бухту, на «Террасе» уже не светилось, и старик понял, что все давно спят. Ветер, и перед тем все крепчал, теперь бурхав по-настоящему. Однако в бухте было уютно, и старый причалил к узкой клочка рини под скалами. Помочь было некому, и он сам вытолкнул лодку как мог дальше из воды. Тогда сошел на берег и припнув его к скале.

Он снял мачту, обвил вокруг нее парус и завязал веревкой. Затем нанес мачту на плечо и двинулся вверх. И только теперь понял, как тяжело он устал. Он на минутку пристав, оглянулся и в отсвете уличного фонаря увидел огромный хвост рыбины, что ставился высоко над его кормой лодки. Увидел и белую полосу обгризеного позвоночника, и темная громада головы с випнутим вперед мечом, и весь голый скелет.

Когда утром парень заглянул в дверь, старик еще спал. Ветер так завертелась, что рыбацкие лодки не смогли выйти в море, и парень встал позднее, а тогда направился к хижине старого, как делал каждое утро. Он увидел, что старик дышит, а потом посмотрел на его руки и заплакал. Потом тихонько вышел из хижины, чтобы принести старом кофе, и всю дорогу плакал.

Круг лодки стояло много рыбаков, разглядывая то, что было припнуте к борту, а один, снова закатив штанины брюк, Зашел в воду и измерял костяк длинной веревкой.

Как он там? - окликнул парня снизу кто-то из рыбаков.

Спит! - крикнул в ответ парень. Он нисколько не стыдился своих слез. - Пусть никто его не беспокоит.

Восемнадцать футов от носа до хвоста, - крикнул ему тот рыбак, что измерял костяк.

Так я и думал, - сказал парень.

Наконец старик проснулся.

Не вставай, - сказал ему парень. - Вот выпей. - налив кофе в стакан. Старик взял кофе и выпил.

Они одолели меня, Маноліне, - сказал он. - Таки одолели.

Не она же тебя одолела. Не рыба.

Нет. Твоя правда. То было потом.

Теперь мы снова будем рыбачить вместе.

Нет. Я бесталанный. Совершенно бесталанный стал.

К черту тот талант, - сказал парень. - Со мной тебе будет везти.

А что скажут у тебя дома?

То безразлично. Я же привез им вчера две рыбины. А теперь снова буду с тобой, потому что мне еще многому надо научиться.

В тот день на «Террасу» пожаловал группа туристов, и одна гостья, глядя вниз на море, увидела в воде у берега, среди пустых банок от пива и дохлых барракуд, довженний белый хребет с огромным хвостом на конце, который качался на высоких волнах прибоя, доносившимися в бухту с разбушевавшейся сильным восточным ветром океана.

Что это такое? - спросила она официанта и показала на длинный костяк крупной рыбины, что был теперь обычным себе мусором, и его скоро должен был понести прочь отток.

Tiburon7 - сказал официант. - Одна акула... - Он хотел объяснить, что произошло.

А я и не знала, что у акул такие красивые, совершенной формы хвосты.

Я тоже не знал, - сказал ее спутник.

А наверху, в своей хижине при дороге, старик снова спал. Он спал так же вниз, и у него, сторожа его сон, сидел парень. Старику снились львы.

Неудачник (исп.).

Изображение Иисуса Христа с рассеченной грудью, где видно пылающее сердце.

Так называемая Мадонна медных рудников, уважаемый на Кубе как заместитель тех, кто в море, рыбаков и Кубы вообще.

В испанском языке слово «море» может употребляться с артиклем как мужского, так и женского рода.

Чемпион (исп.).

Большая звезда в созвездии Ориона.

Tiburon - Акула

Перевод В. Митрофанова

“Старий і море” короткий зміст ви можете прочитати за 10 хвилин. Це історія старого Сантьяго, кубинського рибака, і його боротьбу з гігантською рибою, яка стала найбільшою здобиччю в його житті.

“Старий і море” скорочено

84 дні старий рибалка Сантьяго безуспішно виходить у море на риболовлю. І якщо перші 40 днів він рибалив з маленьким хлопчиком Маноліно, то незабаром залишився без помічника, так як батьки хлопчика порахували, що від старого відвернулася удача і відправили сина в море з більш успішним рибалкою. Старий був старий, худий і виснажений, а от очі кольору моря, були молодими і веселими. Очі людини, яка ніколи не здається.

Маноліно важко було зустрічати кожен вечір Сантьяго, який повертався з моря без улову. Але він дуже любив і поважав старого, який навчив його рибалити. І тому, щовечора хлопчик допомагав втомленому старому рибалці відносити додому снасті.

Перед тим як йти до хижі старого, Сантьяго і Манолін сиділи в рибальському кафе, де Манолін купував старому пиво. У кафе в цей час збиралися всі рибалки селища та обговорювали улов. Хлопчик зголосився принести старому наживку для наступної риболовлі. Сантьяго не втрачав надії на вдалий улов. Він говорить хлопчику, що планує завтра піти подалі в море. Хлопчикові хочеться піти на рибалку зі старим, але Сантьяго запевняє його, що він і сам з усім впорається, а Манолін повинен і далі рибалити на «щасливому» човні. Вони несуть снасті додому, але не тому, що старий боїться, що їх вкрадуть, а просто, щоб вони не відсиріли поблизу води.

Хатина старого, обстановка якої складалася з ліжка, стола і стільця, була побудована з королівської пальми. Стіни були прикрашені олеографіями. Раніше на стіні висіла ще кольорова фотографія покійної дружини старого, але Сантьяго зняв її, так як дивлячись на неї, дуже сумував за дружиною.

Щовечора хлопчик запитував старого про вечерю і пропонував розвести вогонь у вогнищі, ще він просив сіті, щоб наловити сардин на наживку. Це було своєрідним ритуалом. Манолін знав, що у старого немає їжі і сітка давно продана. Хлопчик йде за сардинами, а старий залишається читати вчорашню газету, яку йому дали у винній крамниці. Хлопчик просить його почитати про бейсбольний матч і переказати потім йому. Коли хлопчик повертається, він бачить сплячого на стільці Сантьяго. Манолін дбайливо вкриває старого рибалку ковдрою. Манолін зауважує, що незважаючи на худобу, у Сантьяго сильні і могутні плечі, і ще він звертає увагу на стару сорочку старого, всю в різнокольорових латках, як і старе вітрило. Хлопчик знову йде, не розбудивши старого. Повертається Манолін з вечерею для старого. Сантьяго їсть тушковану яловичину, чорні боби з рисом і смажені банани, які хлопчик взяв у ресторані. Манолін говорить старому, що не можна голодним ловити рибу. Сантьяго обіцяє, що віддячить господаря ресторану, який часто їх виручає, віддавши йому найкращу частину риби, яку сподівається зловити завтра. Старий і хлопчик обговорюють бейсбол і знаменитих гравців. Один з них навіть приходив в їх рибальське ресторан, але хлопчик і старий рибалка посоромилися запросити його порибалити з ними і тепер шкодують про це. Хлопчик прощається зі старим і просить його розбудити його вранці на риболовлю, так як Манолін не любить, коли його будить інший рибалка, з яким він зараз виходить у море. Старий обіцяє зайти за ним вранці.

Сантьяго, загорнувшись у ковдру, лягає спати на ліжко, на якому замість матраца постелені старі газети, а замість подушки він кладе під голову свої штани. Старий швидко засинає і йому сниться Африка, до берегів якої він ходив в юності юнгою. Старому більше не сняться бурі, великі події, жінки, величезні риби, йому сняться леви, котрі граються як кошенята, на морському березі.

Старий прокидається задовго до світанку, одягається і йде будити хлопчика. Розбудивши Маноліна, вони повертаються до хижі старого за снастями. Вони відносять їх у човен і п’ють каву в закусочній, яка відкривається дуже рано, тому що обслуговує рибалок. Манолін йде за наживкою, а Сантьяго п’є ще кави, бо знає, що більше до вечора він нічого не буде їсти. У човен старий не бере їжу, тільки воду. Манолін приносить наживку і бажає старому удачі. Старий виводить човен з гавані і в темряві чує, як інші рибалки теж виходять в море. Сантьяго вирішує піти сьогодні далеко в море і налягає на весла.

Світає. Старий мірно гребе і розмірковує про море. Він порівнює море з жінкою. Воно також дарує великі милості і робить необдумані вчинки. Ще не розвиднілось, а старий вже закинув гачки з наживками.

Встало сонце. Старий бачить інші човни, але вони набагато ближче до берега, ніж його. Через 2 години човен старого ще більше віддалився від берега. Птах-фрегат допомагає Сантьяго вистежувати рибні косяки і він ловить тунця, з якого планує зробити наживку. Човен старого пішов так далеко в море, що вже не видно берегової лінії. Але старий не тривожиться. Сантьяго впевнений, що він завжди знайде дорогу додому. Всі його думки про те, що сьогодні йому обов’язково пощастить, і він зловить велику рибу.

Полудень. Стає дуже жарко. І нарешті у Сантьяго клюнула риба. Старий відразу зрозумів, що риба велика і йому знадобиться весь його досвід, щоб її зловити. Але він твердо впевнений у своїх силах. Старий вирішує, що риба вже мертва і хоче її витягнути, але в нього нічого не виходить. Риба виявилася живою і потягнула човен рибалки за собою в море. Старий шкодує, що хлопчик зараз не з ним, йому не завадив би помічник. Протягом 4 годин риба буксує човен старого і не думає вмирати. Старий втомився і хоче пити, але боїться втратити лісу. Він береже сили. Він думає, про те, щоб його не підвели руки.

Вночі похолодало і линвою старому натерло спину. Він починає втомлюватися, так як тримає линву руками, боячись прив’язати її до човна. Адже якщо риба рвоне, вона може порвати линву і піде на глибину. Але якщо тримати линву руками, при ривку можна обережно стравлювати мотузку, не давши їй натягнутися і порватися. Старий уже розуміє, що спіймана їм на гачок риба дуже велика і сильна. Але Сантьяго знає і те, що він сильніше і досвідченіше її, і просто зобов’язаний її перемогти. Він знову шкодує, що з ним немає Маноліна. Сантьяго розмірковує про долю спійманої їм риби, і своїй долі теж. Про те, що тепер їхні долі пов’язані, що він народився рибалкою, а вона рибою.

На світанку риба смикнула линву так сильно, що старий, впавши, розсік до крові щоку. Розвиднілося. Риба так само невтомно тягне човен. Вона ще повна сил, але пливе вже на меншій глибині. Старий молить Господа про те, щоб риба виринула, а йому вистачило сил впорається з нею. Риба робить ще спробу вирватися і старому розсікає линвою руку. Він нарікає на себе, за те що дав рибі поранити себе. Тепер йому доводиться тримати линву лівою рукою. Старий зауважує, що риба тягне човен повільніше. Він розуміє, що скоро йому знадобляться всі його сили і вирішує підкріпитися. Але у нього з їжі є тільки сирий тунець, який він і їсть, попередньо розробивши, шкодуючи про те, що не взяв з собою сіль і лимон. Від тяжкості риби у старого затекла ліва рука. Старий дивиться на море і розуміє, як він самотній. Він не любить бути безпорадним, тому зараз всі його думки про те, що б ліва рука знову почала діяти. Він зауважує, що риба піднімається на поверхню води. Тільки зараз старий усвідомив наскільки вона величезна. Це була меч-риба, розміром більше його човна. Риба знову потягнула човен. Старий, чимало бачив на своєму віку риб, розуміє, що ця найбільша з коли-небудь виловлених ім. І з нею він зараз повинен битися самостійно. Старий читає молитви Богу і Богородиці. Після полудня Сантьяго зауважує, що риба змінила напрямок.

Старий відпочивав і розминав ліву руку. Він думав про бейсбол. Коли зайшло сонце, старий підбадьорився і згадав випадок зі свого життя, коли він виграв змагання і отримав звання Сантьяго-Чемпіон. Тоді він цілу добу просидів, зчепившись руками з могутнім негром, найсильнішою людиною в порту. Коли глядачі стали наполягати, щоб судді оголосили нічию, він все-таки поборов суперника і переміг.

Старому вдається зловити макрель собі на вечерю. Він знову їсть рибу сирою. Сантьяго дуже втомився, у нього болять спина і руки. Але старий рибалка підбадьорює себе тим, що ноги в нього в порядку, їжі і води вистачить ще на день, а риба пливе повільніше.

Настала друга ніч його протиборства з рибою. Старий милується зоряним небом. Йому стає шкода рибу, яку він піймав, але ця жалість не позбавляє його рішучості цю рибу вбити. Старому вдається відпочити пару годин. Він хоче поспати, але боїться втратити рибу. Тоді він вирішує поїсти. Обробивши макрель, він змусив себе з’їсти половину філе, при цьому старий зауважує, що тунець був смачнішим. Він розуміє, що він повинен їсти цю противну сиру макрель, щоб впоратися з рибою. Човен рухається все повільніше, і старий розуміє, що риба теж втомилася. Поки вона поводиться смирно, старий вирішує поспати.

Він прокидається від ривка, ліска, обпікаючи долоню, йшла в воду. Потім риба стала стрибати. Старий насилу утримував линву. Сантьяго знову шкодує, що з ним немає помічника. Старий радіє, що риба під час стрибків набрала повітря, і тепер не зможе піти на глибину. Тепер старий чекає, коли вона почне кружляє навколо човна, намагаючись вирватися.

Світає. У старого болять розсічені линвою руки, але він заспокоює себе тим, що для чоловіка біль не страшна. Настав 3 ранок його риболовлі. Риба стала робити кола навколо човна, а старий підводити її ближче для вирішального удару. Сантьяго змусив рибу перевернутися, потім ударив прямо в серце гарпуном. Старий сильно ослаб, і йому було дуже погано. Але, подолавши нудоту і слабкість, він підтягнув здобич до човна і закріпив вздовж борту. Риба була така величезна, що можна було подумати, що це до неї прикріпили човен. Старий поставив вітрило і попрямував до берега.

Йому хотілося їсти, але не на що було зловити навіть маленьку рибку. Тоді старий натрусив з водоростей креветок і підкріпився ними. Попивши води, Сантьяго відчув себе набагато краще. Він плив додому з дуже багатою здобиччю і часто поглядав на рибу, все ще не вірячи в свою удачу.

Перша акула наздогнала човен, десь, через годину. Вона відчула запах риб’ячої крові і попливла по сліду. Це була дуже велика акула, яка нічого не боялася. Старий, помітивши її, приготував гарпун. Він зрозумів, що вона накинеться на рибу і приготувався захищати свій улов. Акулі вдалося відкусити шматок м’яса від риби, перш ніж старий убив її. Акула потонула, потягнувши гарпун старого на дно. Знівечена акулою, риба більше не радувала старого. І ще він чекав інших акул. З ножа і весла він зробив зброю проти інших акул.

Парус надувало свіжим вітром, і човен швидко йшов до берега. До старого рибалці повернулася надія, що він все-таки доставить свою здобич на берег. Старий спробував свою рибу на смак і зрозумів, що за таке смачне і соковите м’ясо, він може виручити багато грошей. Але запах риби лунав по всьому морю, і старий нічого з цим зробити не міг. Через 2 години припливли 2 акули, які стали рвати рибу. Старий убив і їх. Риба тепер зовсім не приваблювала погляд старого. Акули вигризли найкраще м’ясо. Сантьяго вже пошкодував, що взагалі виловив її. Незабаром припливла ще акула, убивши яку, Сантьяго зламав ніж.

Наступав вечір, а берег був навіть ще не видно. Перед самим заходом сонця на човен напали ще акули, вони рвали з риби шматки м’яса, а старий безуспішно намагався вбити їх кийком. Відігнавши акул, старий помітив, що половину риби вони вже з’їли. Акули стали кружляти близько човна. Сонце майже зайшло, але Сантьяго вирішив не здаватися і битися з акулами, поки не помре. Він плив у темряві додому і думав про те, що непогано де-небудь купити удачі. І сам собі відповідав, що йому нема на що її купити. Тільки біль в руках давала йому зрозуміти, що він ще не вмер.

Незабаром він помітив міські вогні. Тіло його ломило і саднило руки. Він мріяв про будинок і сон. Але опівночі старий знову бився з акулами, які напали цілою зграєю. Він бив у темряві кийком, поки його не вирвали з рук. Потім висмикнув румпель і бив ім. Але акули з’їли все м’ясо з риби і попливли. Старий ледве дихав і в роті відчув присмак міді. Він сплюнув у воду. Старий відчув себе зовсім переможеним. Він поплив додому, ні про що не думаючи й нічого не відчуваючи. Човен йшла швидко і легко, адже його більше не гальмувала тяжкість риби. Старий думав, що човен і вітрило цілі, а румпель не складно зробити новий.

Додому він повернувся, коли всі навколо спали. Звернувши вітрило, він узяв снасті і пішов додому. Він так страшно втомився, що кілька разів зупинявся, щоб перепочити. Удома він попив води і ліг спати. Він ще спав, коли вранці прийшов Манолін. Сьогодні човни через сильний вітер не вийшли в море. Хлопчик переконався, що старий дихає і пішов йому за кавою. Внизу біля човна старого, рибалки вимірювали залишки риби. У рибі було 18 футів. Хлопчик заплакав, так йому було шкода старого і його зранені руки. Він приніс Сантьяго кави і став чекати коли він прокинеться.

Прокинувшись, старий пив каву і скаржився хлопчикові, що акули його перемогли. Але Манолін сказав йому, що він переміг рибу. Він розповів старому рибалці, що його шукали і рибалки, і берегова охорона, і навіть літак. Але старий сказав, що він дуже далеко йшов у море. Сантьяго зізнався, що скучив за хлопчиком. А Манолін сказав, що тепер він буде рибалити тільки зі старим, який повинен навчити його всьому, що знає сам. А поки, старому треба підлікувати руки, і Манолін пішов за ліками в аптеку. Сантьяго попросив принести ще газети, за ті дні поки його не було. Старий знову заснув, йому снилися сни, а хлопчик сторожив його сон.

Серед безкраїх просторів океану на острові Куба загубилося маленьке селище, де живуть самі рибалки, і все життя пов’язане тут з морем. Головний герой повісті, старий рибалка на ім’я Сантьяго, напевне найстаріший з тих, хто промишляв сам-один на своєму човні на Гольфстрімі. Уже 84 дні він повертався без риби. Перші сорок з цих днів разом з ним ходив у море хлопець, але потім батьки веліли Маноліну виходити в іншому човні, бо рибальська вдача відвернулася від старого Сантьяго. Але хлопцю було шкода старого, він приходив на берег і допомагав йому: ніс багор, гарпун або парус. "Вітрило було полатане мішковиною і, згорнуте, скидалося на прапор вщент розбитого полку".

Сам старий був худий, виснажений, із темними плямами від "нешкідливого нашкірного раку", який виникає під впливом сонячних променів. На руках виднілися шрами віджилки, яка порізала йому шкіру, коли він тягнув великих риб. Але шрами ті були старі, "як шпари у безводній пустелі". Усе у нього було старе, крім очей, які мали колір моря, "веселі очі людини, яка не здається".

Коли вони вдвох з хлопцем йшли від берега, Манолін сказав, що знову хоче ходити у море зі старим, бо вже заробив трохи грошей. Старий навчив малого ловити рибу, і хлопець любив старого. Він вірив, що старому ще пощастить, а поки запропонував почастувати його пивом. Старий погодився. "Що ж,- відповів він.- Якщо рибалка хоче почастувати рибалку..." Вони сіли на "Терасі", у маленькому ресторанчику, якій відвідували рибалки. Дехто з молодих сміявся над старим, але той не ображався. Літні рибалки із сумом дивилися на нього. Манолін попросив дозволу допомогти старому наловити сардин для приманки, але той відмовився: хай малий краще пограє у бейсбол, а весла тримати він ще й сам може. Вони пригадали, як хлопець перший раз вийшов у море зі старим, тоді Маноліну було п’ять років, але він не забув нічого. Старий подивився на малого довірливо і сказав: якби той був його сином, то він би взяв його у море, але у хлопця є батьки, до того ж Манолін, здається, попав на щасливий човен. Хлопець сказав, що знає, де можна взяти чотири живці. Старий запитав, чи малий не має наміру вкрасти живців. Хлопець відповів: якби було треба, то й вкрав би, але цих він купив. Разом вони прийшли у халупу старого, зроблену з пальмового листя. У цій бідній домівці були лише стіл та стілець, у земляній долівці - ямка для приготування їжі. Стіни колись прикрашала фотокартка дружини старо го, але після її смерті він сховав той портрет, бо дивитися на нього було дуже тоскно. Хлопець запитав, що в старого на вечерю. Той відповів, що миска жовтого рису з рибою. Хлопець запропонував розпалити вогонь, але старий відмовився, запевняючи, що поїсть холодним. Тоді хлопець попросив дозволу взяти сітку для сардин, старий дозволив. І хлопець, і старий добре знали, що сітку ту вже давно продали, однак кожного дня вони робили вигляд, що вона є. Не було й миски рису з рибою, і хлопець це знав. Старий був упевнений, що 85 щасливе число, і назавтра він може впіймати рибу на тисячу фунтів. Хлопець пообіцяв десь позичити сітку і наловити сардин, а старий тим часом хай посидить і відпочине на сонечку. Старий погодився, сів на стілець читати газету, аби потім розповісти малому, що там пишуть про бейсбол. Хлопець не був певен, чи є й та газета, чи то теж лише вигадки старого. Але старий дістав газетний аркуш з-під ліжка, пояснив, що то подарунок приятеля. Старий хотів би купити лотерейний білет з цифрою 85, адже назавтра вісімдесят п’ятий день, як він не вловив жодної риби. Тільки шкода, що грошей на це немає. Малий запропонував позичити гроші. Але старий відповів, що намагається не позичати: бо спочатку боргуєш, тоді - старцюєш. Манолін пішов ловити сардини, собі й старому. Коли він повернувся, той спав, сидячи на стільці. Хлопець загорнув плечі старого ковдрою, не збудивши, пішов. Коли він повернувся вдруге, старий все ще спав. Хлопець торкнувся його коліна.. Стрий прокинувся. Хлопець приніс вечерю. Старий запевняв, що він не такий вже й голодний, але малий заперечив, що не можна ловити рибу, нічого не ївши, І поки він, Манолін, живий, із старим цього не станеться, їжу хлопцю дав власник ресторанчика "Тераса". Старий зауважив, що треба тому віддячити, бо він не вперше виручає старого і малого. Хлопець відповів, що вже подякував, хай старий тим не переймається. Старий пообіцяв віддати хазяїну ресторану кращу частину тої риби, яку він уловить. Потім вони говорили про спортивні новини, про результати бейсбольних матчів, про славетних гравців, таких, як Ді Маджіо. Стомлений старий ліг спати. Ві сні він бачив Африку, де був юнаком. "Йому тепер не сняться ні бурі, ні жінки, ні видатні події, ні великі риби, ні бійки, ні змагання у силі, ні дружина. Але часто-густо у його снах виникають далекі країни й леви, що виходять на берег".

Наступного ранку, ще вдосвіта, старий, як завжди, збудив хлопця. Та навіть уже ідучи поруч із старим, хлопець ще міг прокинутися. Старий пригорнув малого за плечі до себе, попросив пробачення. Той відповів, що така вже їхня чоловіча доля. Разом вони принесли парус, підготувати човен. Потім пили каву. Хлопець запитав, як спалося старому. Той відповів, що добре, бо він вірив: цього разу йому поталанить. Малий приніс сардини й живців із холодильника. Хлопець і старий побажали один одному рибальського щастя.

Один по одному човни виходили в море. "Старий заздалегідь вирішив, що піде далеко від берега; він залишив позаду пахощі землі і правив тепер у свіже ранкове дихання океану". Він любив цей чарівний морський світ, кожен його мешканець був добре відомий старому рибалці, кожен викликав певні почуття. "Старий думав про море, як про жінку, що дарує або відмовляє у милості, а якщо і дозволяє собі недобрі чи непродумані вчинки,- що ж поробиш, таку вже має натуру". Сонце ще не зійшло, він насадив приманку на гачки і пустив човен за течією. Старий, як завжди, чітко знав, на якій глибині знаходиться його приманка. Він ніколи це дозволяв собі, аби гачок із наживою плив за течією, його мотузки майже прямо пірнали у глибінь океану. Старий не відчував своєї провини у тому, що риба не ловиться. Йому просто не щастило. Він спостерігав за морем і воно для нього було, як відкрита книга. Он птах кружляє над водою, напевно, там якась риба. Старий направив човен туди. Через кілька хвилин над водою піднялася літаюча риба. Старий знав, що випірнути рибу примусила золотава макрель. У повітрі на літаючу рибу полював птах. Але старий відав, що такий птах цій рибі не страшний, а от від макрелі вона навряд чи втече. Розумів він і те, що йому макрелі цього разу не зловити, надто швидко та пливе. Старий подумав, що, можливо, його велика риба десь поруч. Хмарки й сонце віщували гарну погоду. Він помітив португальських фізалій, що своїми отруйними щупальцями завдавали великого клопоту рибалкам: отрута їхня діяла миттєво, руки вкривалися виразками, коли цих створінь доводилося виймати з рибальських снастей. Старому подобалося дивитися, як морські черепахи залюбки їли фізалій. Він любив зелених черепах, не відчував перед ними, як інші, марновірного остраху через те, що серце їхнє живе довго після того, як черепаху розрубають на шматки. Він думав, що має таке саме серце, а руки й ноги його схожі на черепашачі лапи. Старий знов побачив птаха і знов направив човен туди, де кружляв його помічник. Цього разу старому поталанило впіймати тунця. Старий сказав голосно, що то буде гарна наживка. Він не помітив, коли почав говорити сам до себе. Напевне, тоді, коли залишився без хлопця. У морі вони мало говорили, бо тут не годиться розмовляти без потреби. Старий завжди поважав цей звичай. Але тепер його висловлені у голос думки нікому не заважали. Старий подумав, що міг пити за течією й трохи поспати, але це вісімдесят п’ятий день і треба бути напоготові. Саме у цю мить він відчув, як риба клюнула наживку. Тепер усю свою увагу він віддав рибі, що вчепилася у, гачок.

Так почався тривалий і виснажливий двобій старого й величезної риби. Він добре знав, коли треба тягнути снасті, коли пустити. Спочатку він дав рибі наїстися і добре вчепитися за гачки. Йому хотілося подивитися на рибу, аби знати, з ким має справу, бо добре знав "характери" всіх мешканців моря. Але риба не показувалася. Вона потягла човен у відкрите море. Старий відчув, як йому тепер потрібна допомога, пошкодував, що хлопця не було поруч.

Минуло чотири години, а. він усе ще не. бачив риби. Старий знав, що риба далеко відтягнула човен у північно-західному напрямі. Та знав він і те, що так довго тривати не може: риба втомиться, помре, тоді можна буде її підтягнути до човна. Аби тільки вона не потягла надію. Минуло ще кілька годин. Риба вперто тягнула човен і жодного разу не вистрибнула з води.

Минала вже ніч. Риба тягла човен, не змінюючи напряму. Старий утомився, але міцно тримав жилку, яку перекинув через плече на спину. Він тепер був один в океані. Вогні Гавани згасли. Але він не мав права відволікатися на такі думки. Пошкодував, що хлопець далеко, старому так потрібна була допомога. Він знав, що у старості людина не повинна бути самотня, та розумів, що це неминуче. Старий нагадав сам собі, що на світанку йому треба з’їсти тупця, бо сили залишать його. Він думав про рибу. Хто знає, скільки років прожила вона світі. Старому іноді ставало її шкода. Йому ніколи не попадалася така велика, розумна й сильна риба, він подумки розмовляв із нею. "Я не покину тебе, поки не вмру",- пообіцяв їй старий.

Зійшло сонце, а човен так само тягнуло вперед. Старий хотів би, аби риба пішла за течією: це було б свідченням того, що вона втомилася. Але сонце вже піднялося високо, а риба й не думала втомлюватися. З півночі прилетіла маленька пташка. Старий бачив, яка вона втомлена. Йому шкода стало цієї маленької пташки, яка зважилася летіти через океан. Він розмовляв із нею, наче з людиною, запитав скільки їй років, запросив сісти на жилку, яку натягували вони вдвох із рибою.

Несподівано риба сіпнулась, і старий упав. Риба стягнула б його у море, якби старий не попустив жилку. Він відчув, як із правиці текла кров: жилка розрізала шкіру.

Минув ще час. Старий відчував, що риба втомилася: вона тягла човна вже не так швидко. Але й старий украй знесилив. Він уже не відчував лівої руки, котрою тримав жилку всю ніч. Він наказав собі поїсти сирого тунця. Несподівано жилка перестала врізатися в руку старого: риба піднялася на поверхню, і він уперше побачив її. Риба горіла на сонці, голова й спина були темно-фіолетові, а замість носа - меч, довгий, як бейсбольна бита. Вона була значно довша, ніж його човен. Вистрибнувши на мить, риба знову пірнула у глибочінь океану. Вона потягнула за собою човен, і старий ледве втримував жилку: він не мав права відпустити рибу. "На своєму віку він зустрічав багато великих риб. Він бачив чимало риб, які важили понад тисячу фунтів, і сам упіймав свого часу дві такі риби, але ніколи він робив цього сам-один".

Не маючи ніякої іншої підтримки, старий десять разів прочитав "Отче наш" і "Богородицю", хоча й визнавав, що у Бога не вірить. Він перекопував себе, що почувається краще, та біль у руці не втамовувався. Старий не знав, скільки сил залишилося у риби, але розумів, що свої треба берегти. Він повинен довести рибі, на що здатна людина, що вона може витримати. "Хоча, можливо, це й несправедливо",- подумав старий. Але ж він говорив хлопцю, що він незвичайний старий, "І він доводив це тисячу разів. Та що ж із того? Тепер треба доводити знову. Кожного разу рахунок починався спочатку; тому коли він що-небудь робив, то ніколи не пригадував минуле".

Сонце сідало. Старий відчував, що сили у ньому майже не лишилося. Тоді він пригадав, як колись мірявся силою з могутнім негром, найсильнішою людиною в порту; як цілу добу вони просиділи за столом у таверні, не випускаючи руки супротивника зі своєї руки, як врешті-решт старий переміг. Він багато разів брав участь у таких змаганнях, але облишив це заняття, бо правиця йому потрібна для рибальства. Кілька разів він спробував боротися лівою рукою, але та його завжди підводила, він не мав до неї довіри. Тепер правицею він тримав жилку, знаючи, що сил у ній ще достатньо, а коли їх не стане, її замінить ліва рука. Над головою старого пролетів літак. Тінь його налякала літаючих риб. Старому було цікаво, як виглядає море зверху, напевне, звідти можна розгледіти його рибу, якщо летіти низенько. На маленьку вудку впіймалася макрель. Тепер у старого було достатньо їжі на піч і наступний день. Зійшли перші зірки. Він зустрів їх, як далеких друзів. Риба теж була його другом, але він мусив її вбити. "Я багато чого не тямлю,- подумав він.- Але як добре, що нам не доводиться вбивати сонце, місяць і зірки. Достатньо того, що ми вимагаємо їжу у моря і вбиваємо своїх братів".

Старий знав, що йому треба поспати й поїсти, хоча він і не відчував потреби робити це. Голова була ясна, а їсти сиру макрель без солі було не дуже приємно, але це треба було зробити, бо попереду чекала виснажлива боротьба. Він відпочивав не менше двох годин, але не спав, весь час відчуваючи вагу риби спиною. Він не міг прив’язати жилку до човна, бо тоді, сипнувшись, риба могла її перервати. Він завжди був готовий попустити трохи жилку, якщо риба почне смикатися. Потім обережно, намагаючись не потривожити рибу, перейшов на корму човна: Випотрошив макрель. У її шлунку знайшов дві тверді і свіжі літаючі риби. Обрізав із макрелі м’ясо, додав до нього літаючих риб, знову перебрався карачки на ніс. Він докоряв собі, що багато чого не передбачив. Якби він весь день поливав ніс човна водою з моря і давав йому висихати, тепер би мав сіль. Він примусив себе з’їсти сиру макрель. Потім старий стиснув жилку правою рукою і навалився на неї всім тілом. Тоді перехопив її через спину лівою. Він вирішив, що так він зможе поспати: якщо права рука розіжметься й випустить жилку, його розбудить ліва, коли відчує, як жилка тікає у море. Він привалився до борту, переніс тягар на праву руку і заснув. Спочатку йому снилися морські свині, тоді його халупа у селищі. І лише потім йому наснилося, як стоїть він біля борту великого корабля і дивиться на африканське узбережжя, яким гордо йдуть леви. У сні старий був щасливий.

Він прокинувся від різкого ривка, правиця вдарила його в обличчя, а жилка стрімко бігла у воду. Долоня його палала. Ліву руку звели корчі, він не міг відразу намацати нею жилку. Нарешті йому пощастило, і старий, перекинувши жилку через спину, схопив її лівою рукою. Його притягнуло аж до носу човна, і обличчям він притискався до шматка макрелі, але не міг навіть поворухнутися. Риба стрибала у воді. Він заздалегідь знав, що так буде, хоча тепер не міг бачити тих стрибків. Жилка різала руки, він намагався тільки підставляти мозолясті частини. Якби поруч був хлопець, він би намочив жилку водою, подумав старий. Риба перестала стрибати і знов потягнула човна. Тепер старий міг утримати жилку лівою рукою. Правою він черпнув води і відмив обличчя від залишків м’яса макрелі.

Сонце сходило вже втретє від того часу, як він вийшов у море, і тільки тепер риба почала ходити колом. Старий давно вже цього чекав. Він міцно тримав жилку і кожного разу підтягував рибу ближче до човна. Нарешті риба, зробивши кілька обертів, вийшла на поверхню. Вона то наближалася до човна, то знов відходила. Від утоми думки плуталися в голові старого. Він знов звернувся до риби і сказав: "Ти все рівно помреш, навіщо тобі треба, аби і я помер".

Він зібрав усю свою волю, залишки сил і гордості і "кинув усе це проти мук, які терпіла риба, і тоді вона перевернулася на бік і тихо попливла поруч, ледве не торкаючись мечем човна". Старий узяв гарпун і що було сили встромив його рибі у бік. Він відчув, як металеве лезо вп’ялося у живе тіло риби і просувалося далі. Від натуги старого нудило, голова наморочилася, але він "виграв цей бій, тепер залишилася чорна робота".

Він прив’язав рибу до човна і направив його до берега. Він мав право пишатися собою: риба важила не менше півтори тисячі фунтів, кожен з них він продасть по тридцять центів за фунт. Він думав, що навіть славетний гравець у бейсбол, Ді Маджіо, його і Манолінів улюбленець, пишався б старим. Він довів, на що здатна людина. То байдуже, що рук не відчував від болю, що був украй виснажений, але ж рибу він переміг.

Через годину з’явилася перша акула, яка, відчувши кров, почала переслідувати човен. Вона підійшла зовсім близько і кинулася на рибу. Старий, зібравши останні сили, вдарив її гарпуном. Акула відірвала величезний шматок риби і пішла на дно, затягнувши із собою і гарпун. Старий вирішив не здаватися, хоча розумів, що тепер від акул не буде спокою. "Але людина створена не для того, аби терпіти поразки, Людину можна знищити, але перемогти її не можна". Старий поїв трохи сирої риби, відрізавши від тієї частини, де шматували рубу акулячі зуби. Раптом він помітив двох акул, які хижо й упевнено пливли до човна. Відстань між ними і старим неупинно скорочувалася. Старий узяв весло, прив’язав до нього ножа і приготувався зустріти хижаків. Одна з акул підпливла під човен і почала шматувати рибу знизу, друга вчепилася у той самий бік, що й попередня. Старий накинувся на неї з ножем, прив’язаним до весла. Тільки коли він уцілив в акуляче око, та відпустила рибу і пішла на дно. Але друга акула все ще жерла його рибу, а він навіть не бачив її. Старий поставив парус і розвернув човен, примушуючи акулу показатися над водою. Побачивши її, він спробував устромити ножа в акулячу спину, але не пробив товстої шкіри. Тоді він знову підняв весло і влучив в око. Акула повисла на рибі. Старий перевернув весло іншим кіпцем і встромив його в акулячу пащу, відриваючи її від своєї риби. Він не міг думати, скільки акули з’їли м’яса, та знав, який широкий кривавий слід залишає риба у воді. Тепер акули не дадуть йому спокою. Наступна акула припливла сама. Старий дочекався, поки та вчепиться у рибу і вдарив ножем. Лезо не витримало і зламалося, хоча і цю акулу він вбив. У старого залишилися лише весла, багор і дубинка. Він знав, що не зможе вбити акулу дубинкою: він був надто старий. Він попросив пробачення у своєї риби за те, що так далеко зайшов у море.

На заході сонця напали ще дві акули. Старий бив їх дубинкою і хоча не вбив, але відігнав. На свою рибу він намагався не дивитися, бо там залишилася лише половина. Він не міг з нею тепер розмовляти; пригадував людей, хлопця, який напевне хвилювався. Подумав, що й старі рибалки, й молоді теж непокояться, бо "живу я серед гарних людей". Він чекав, коли покажуться вогні Гавани. О десятій він побачив ті вогні. О півночі знову напали акули. .

Тепер старий знав, що боротьба марна. "Вони напали цілою зграєю, а він бачив лише смуги на воді, які креслили їхні плавники, і мерехтіння, коли вони кидалися рвати рибу. Він бив їхні голови і чув, як лящать їхні щелепи, як сіпається човен, коли вони хапають рибу знизу. Він бив дубиною щось невидиме, що міг тільки чути і відчувати, та раптом щось ухопило дубинку, і дубинки не стало". Тоді він вирвав румпель із стерна, схопив його обома руками і знову кинувся на акул. Але ті поверталися і жерли рибу доти, доки не залишилось нічого. Тоді вони відстали. Старий насилу переводив дух і відчував у роті присмак крові, він навіть злякався. Та скоро все минулося. Він харкнув в океан і сказав, звертаючись до акул: зжеріть і це та уявіть собі, ніби ви зжерли людину. Старий вставив румпель і направив човен до берега. На мотузці він тягнув лише остів красуні риби. Вночі акули накинулися на той остів, але він не звернув на них уваги.

Коли старий повернувся, у селищі всі вже спали. Допомогти йому було нікому. Він сам зняв і скрутив парус, повалив на плечі і поліз крутим схилом вгору до селища. Дорогою він впав, але підвівся і дійшов до своєї халупи. Поставив парус, напився води і ліг на своє ліжко, застелене лише старими газетами, накрився ковдрою і перевернув долоні догори. Він спав, коли вранці прийшов хлопець. Дув сильний вітер і жоден човен не вийшов у море. Хлопець переконався, що старий дихає, потім побачив його руки і заплакав. Він вийшов, аби принести старому кави, і плакав всю дорогу до ресторану. Біля човна старого зібралися рибалки, дивлячись на те, що до нього було прив’язане. Хлопець не спустився туди, бо вже бачив той остов, а човен старого один рибалка обіцяв пильнувати. Побачивши малого, хтось запитав, як там старий. Він відповів, що той спить, і попросив не турбувати старого. Хлопцю було байдуже, що рибалки бачать, як він плаче. У ресторані він попросив кави з молоком і цукром. Хазяїн запропонував йому взяти ще що-небудь. Але хлопець відмовився: треба ж знати, що старому можна їсти. Він повернувся до старого і чекав, доки той прокинеться. Коли старий прокинувся, то перше, що він сказав, було: "Вони мене перемогли, Манолін". Малий втішив: але він отримав перемогу над рибою. Відтепер, пообіцяв хлопець, вони ходитимуть у море разом. Старий був упевнений, що йому більше не пощастить. Хлопцю то байдуже: він сам принесе старому щастя: "...я ще багато чого маю навчитися в тебе, а ти можеш навчити мене всьому на світі". Старий попросив принести газети за ті дні, коли він був у морі, віддати голову його риби рибалкам на приманку. Меч риби хоче взяти собі на згадку хлопець.

Вранці на "Терасі" сиділи туристи. Побачивши остів, одна з них запитала, що то таке. Офіціант відповів: акули, і хотів було пояснити, яка трагедія тут сталася. Але туристка не слухала, а звернувшись до свого супутника, промовила: ніколи не знала, що в акул такі гарні хвости.

Старий у цей час спав у своїй халупі. Сон його охороняв хлопець. "Старому снилися леви".

Старик рыбачит в море один. За восемьдесят четыре дня он ещё не поймал ни одной рыбы. В первые сорок дней с ним рыбачил мальчик. Затем родители отправили его работать на другую, более «везучую» лодку. Старик выглядит худым, измождённым и очень старым. Молоды у него только глаза – глаза цвета моря.

Мальчик, поймавший на другой лодке несколько рыбин, предлагает Сантьяго (старику) вновь отправиться с ним в море. Старик против того, чтобы ребёнок уходил с удачливой лодки.

Мальчик угощает старика пивом на Террасе. Они вспоминают, как Сантьяго в первый раз взял ребёнка в море и спас от большой рыбы. После пива мальчик помогает старику отнести рыболовные снасти в хижину. Сантьяго засыпает на стуле за чтением газеты. Мальчик приносит ему ужин. Друзья кушают и обсуждают бейсбол. Ночью старику снится Африка, в которую он плавал будучи юнгой, и выходящие на берег львы.

Утром старик будит мальчика (его зовут Манолин), они пьют кофе и отправляются в море каждый на своей лодке. Старик отплываёт далеко от берега. Он жалеет морских ласточек, которые с большим трудом добывают себе пропитание; размышляя о море, старик употребляет для его словесного обозначения женский род, видя в нём женщину. До восхода солнца Сантьяго успевает опустить приманку в воду. В отличие от других рыбаков он делает это точно, но ему почему-то постоянно не везёт.

Солнце встаёт над морем. Старик наблюдает в воде стаи золотой макрели, летучую рыбу, планктон, ядовитых физалий, вспоминает о черепахах, которые их едят. Следя за птицей-фрегатом, рыбак наталкивается на стаю тунцов. Когда берег теряется из виду, крупная рыба начинает клевать. Он уговаривает её поесть, разговаривает сам с собой. Когда рыба плотно насаживается на крючок, старику не хватает сил вытащить её из воды. Добыча уходит в море, увлекая за собой лодку. Сантьяго ждёт, когда рыба умрёт. Они плывут полдня и всю ночь.

Старик думает о рыбе, жалеет её и вспоминает, как поймал самку марлина, чей самец был со своей подругой до самой смерти. Сантьяго освобождает свою лодку от лишних лесок и начинает молиться о том, чтобы рыба показалась на поверхности. Утром на бечёвку, тянущуюся от рыбе к лодки, садится маленькая птичка. Старик разговаривает с ней. Рыба дёргает леску, и ранит рабочую, правую руку Сантьяго. На завтрак старик ест тунца, пытаясь придать силы затёкшей левой руке.

Когда рыба выходит из воды, старик видит тёмно-фиолетовое с нежно сиреневыми полосами по бокам туловище, длиной на два фута больше его лодки. Вместо носа у добычи – длинный, как бейсбольная клюшка, и острый, как рапира, меч.

Не верящий в Бога старик десять раз читает «Отче наш» и «Богородицу», прося их о помощи. Он переживает, что на них с рыбой могут напасть акулы и вспоминает, как боролся силой с негром – самым сильным человеком в порту и победил его. День подходит к концу. Ночью Сантьяго ловит макрель, потрошит её, ужинает. Ночью он спит и просыпается от резкого рывка рыбы. Утром добыча начинает кружить вокруг лодки. Старик тщетно пытается убить рыбу. Его мысли начинают путаться. Когда рыба устаёт бороться, Сантьяго, собрав остатки сил, убивает её ударом гарпуна в сердце.

Мёртвую рыбу Сантьяго привязывает к лодке. Из жёлтых водорослей он добывает креветок и ест их. Ему начинает казаться, что пойманная рыба ему приснилась. В какой-то момент старика с рыбой настигает акула. Старик убивает её, всадив гарпун в голову. Мёртвая акула уносит с собой на дно сорок фунтов рыбы, гарпун и остаток верёвок.

Пытаясь себя приободрить, Сантьяго начинает думать и говорить сам с собой. Мысли его крутятся вокруг грехов. Он спрашивает себя, не грешно ли было убивать рыбу, и понимает, что нет – не грешно, ведь он родился рыбаком, точно так же, как рыба родилась рыбой. Старик думает о том, что убил ради пропитания. Затем он приходит к мысли, что, убивая большую рыбу, он испытывал гордость, а гордость – грех. Акулу он уже убивал с наслаждением, но в этом случае он боролся за свою жизнь.

Через некоторое время лодку настигают ещё две акулы, широконосые, питающиеся падалью. Старик убивает их нанизанным на весло ножом. Эти акулы уносят с собой четверть рыбы, причём самое лучшее её мясо. Старик извиняется перед рыбой.

Следующая акула ломает нож Сантьяго. С подплывшими на закате хищницами старик пытается сражаться дубинкой. От рыбы остаётся половина. Старику тяжело на неё смотреть.

В десять часов вечера Сантьяго видит огни Гаваны. Ночью на него нападает целая стая акул. Они сжирают остатки рыбы. Доплыв до родного посёлка старик отправляется спать. Утром мальчик навещает его в хижине. Рыбаки на берегу измеряют рыбий скелет. Мальчик приносит старику кофе и говорит, что отныне будет рыбачить с ним вместе.